Любовь с подвохом. Анна Шаенская

восемь человек! – торжественно воскликнула я.

      Многовато… но с этим можно работать. А если хорошенько пройтись по мотивам и алиби…

      – Катарина, не мчи впереди Теней, – усмехнулся Дагман, подходя ближе, – и не сбрасывай остальных со счетов раньше времени.

      – Я и не собиралась! – возмущённо взмахнула карточками. – Только эта версия…

      – Неплоха, но далеко не идеальна, – осадил меня паук.

      – Аргументируй, – подбоченилась, готовясь отстаивать свою теорию.

      Как по мне, так пазл собирался просто отлично!

      Убийца применил запрещённое плетение, а случайно такую пакость не наложишь. Это вам не бытовое проклятье. Да и использование снотворного, ускоряющего действие аркана, настораживает.

      – Всё указывает на то, что убийца действовал наверняка и прекрасно разбирался в нюансах, – добавила я. – А значит, знал и о том, по каким признакам его могут изловить.

      – Верно, – легко согласился Дагман, – преступник мог ослабить жертву, устроить ментальный допрос и исчезнуть из особняка перед смертью Карло, когда спасти его было уже невозможно.

      – Так я об этом и говорю! Чтобы так ювелирно всё просчитать, нужно великолепно разбираться в запрещённой магии…

      – Или убийцу просто спугнули слуги, – перебил меня паук. – Вспомни нашу первую версию. Возможно, преступник не успел выудить из памяти Карло нужные сведения, поэтому и бросился за Таем.

      Хм… Вариант Дагмана был весьма логичен, но в таком случае мы возвращались к тому, с чего начинали…

      – Я не говорю, что твоя теория не имеет права на существование, – добавил паук, заметив мой понурый взгляд, – она вполне рабочая. Но остальных рано вычёркивать из списков подозреваемых.

      – Пока подозреваем всех, – Сантьяго забрал у меня снимки и разложил на столе, – но предлагаю начать с версии Катарины. Восьмерых проверить проще, чем половину города.

      – Здесь даже спорить не буду! – заливисто рассмеялся Дагман. – К тому же список вышел более чем колоритный.

      Это точно…

      Я вновь перевела взгляд на снимки. С первой фотографии на меня смотрел импозантный мужчина средних лет с аристократичным холёным лицом и длинными серебряными волосами, собранными в высокий хвост. Дон Виэльской мафии был на удивление хорош собой, и даже небольшой шрам, белесым росчерком пересекающий его левую бровь, не портил впечатление.

      Зато сразу настораживало подчёркнуто добродушное выражение лица и снисходительность во взгляде. Серебряный лис не любил лишней крови, предпочитая плести тонкие интриги и наносить ювелирные удары, хотя хладнокровия и жёсткости ему было не занимать.

      Зато его консильери Диего Терини напоминал бешеного волка. Смуглая кожа, острые грубые черты лица, бездонные жёлтые глаза и кривая ухмылка, больше похожая на оскал. Казалось, открой он пасть, и с клыков на землю моментально стечёт ручеёк крови.

      Советник дона отличался неукротимым нравом и был скорым на расправу. А ещё обладал