Заставь меня полюбить. Ольга Коробкова

чтобы мой голос звучал ровно.

      Подруга сразу же поняла, что я вру, и, взяв меня под руку, отвела в сторону от любопытных ушей, чтобы поговорить. Я рассказала о наследстве, о том, что хочу сделать, и противостоянии с графом.

      – Эмили, ты как всегда в своем репертуаре! – Не удержалась от шпильки Жетта. – Почему тебе обязательно нужно быть независимой? Что плохого в том, чтобы о тебе заботился муж?

      – Не знаю, – честно ответила ей. – Но я не хочу от кого-то зависеть.

      Жоржетта хотела сказать что-то еще, но тут зазвучали фанфары и открылась дверь. Похоже, приехала дочка герцога, которую все ждали. Когда девушка вошла, то в зале стихло всё. Наступила тишина. Абсолютная. И это не потому, что она была невообразимо хороша собой. Нет, её, конечно, можно назвать миловидной, если не считать, что весила девушка явно больше ста пятидесяти килограмм, имела три подбородка и маленькие темные глаза, которые зачем-то подвели черной подводкой, сделав их и без того крошечными. Согласно этикету, её одели в нежно-персиковое платье. Корсетом попытались сделать талию, но было видно, что одно лишнее движение и он просто порвется. Зато грудь имела такие формы, что многие мужчины едва ли слюной не капали. А вот многослойную юбку одевать не стоило. Она только подчеркнула и без того широкие бедра.

      – Мама, и ты хочешь, чтобы я женился на этой корове? – раздался возмущённый юношеский голос, заставляя всех вздрогнуть.

      – ЧТО?! – тут же вскочила герцогиня. – Кто посмел оскорбить мою дочь?!

      Все взгляды тут же повернулись к бедному парню, который побледнел и едва не упал в обморок. Похоже, он не ожидал, что в тишине его голос будет так хорошо слышен. Но эта фраза стала поводом для скандала. Народ разделился на два лагеря, рьяно обсуждая увиденное. От шквала эмоций мне стало нехорошо. Голова стала болеть с такой силой, что пришлось срочно раскрывать веер и укрываться им как щитом. Вот только блокиратор помогал не так сильно, как я надеялась, ибо эмоции меня оглушали, накатывая огромной приливной волной. Как будто я вдруг стала тем самым огоньком, на который решили слететься все мотыльки.

      – Эмили, думаю, нам стоит поехать домой, – произнесла матушка, оказавшись около меня вместе с сестрами.

      Я лишь кивнула и поспешила к выходу, стараясь отгородиться от чужих чувств. На улице мне стало легче. Как будто стены здания не только отгородили от толпы, но и отрезали от того мира эмоций, что существует за ними.

      – Нет, ну вы видели! – восторженно щебетала Замира, садясь в карету. – Все ожидали увидеть трепетную лань, а приехала…

      – Зами, – осадила сестру я. – Не стоит говорить того, о чем можешь пожалеть. Следи за языком, иначе сама однажды можешь оказаться на месте той бедняжки.

      – Это вряд ли, – в её голосе звучала обида, но мне было всё равно. – Я до таких размеров не дойду.

      – Не стоит зарекаться, – взяла слово матушка, чем несказанно удивила меня. – Мы не знаем, что с ней произошло. Это может быть болезнь, поэтому осуждать человека некрасиво.

      Замира закатила глаза, но промолчала.