Книготерапия. Азбука исцеляющих советов. Елена Михайловна Прибылова

через двадцать такого образа он перешел на боярышник. А сначала нет, все чинно благородно, несколько раз в неделю. Потом стал выпивать один. Какое-то время прятался, бегал по гаражам, искал поводы, придумывал праздники, темы, а потом вообще утратил чувства вины и запил ежедневно. Он деградировал за два года после моего переезда.

      Я никогда не видела пьяных. Деда не пил, бабуля тем более. А отец еще и начал драться. Стал буйным и агрессивным.

      Когда я стала подростком. Я давала ему сдачу, было за что! Он сломал мне нос, челюсть. Бил до сотрясения и ушиба головного мозга (такой диагноз). От госпитализации я отказалась, меня даже не лечили. Я не понимала всех последствий этого, а другим не надо. Зато теперь, у меня постоянно кружится голова (врачи говорят на всю жизнь). Такой подарочек от родного отца.

      Не понимаю, как я осталась жива! Уж лучше бы они сдали меня в детский дом, как все время грозились.

      Итак, моя жизнь разделилась – до и после. На все лето меня отвозили в деревню, и я считала дни до каникул. Там были мои самые счастливые времена. Теплые, уютные и незабываемые. Когда я стала подростком, мы подолгу сидели с бабулей и разговаривали. Наши посиделки затягивались до поздней ночи. Может поэтому – это мое самое любимое время суток.

      Единственным другом в доме родителей был кот. Он один согревал меня. Не дал сойти с ума. Поэтому сейчас их у нас с мужем три.

      Я сбежала из дома в девятнадцать лет, и возвращалась туда всего на несколько месяцев, чтобы сбежать снова. Мне до сих пор снятся кошмары, что я к ним вернулась. Я не была дома много лет. С отцом не общаюсь. С мамой у нас все сложно.

      По большому счету, родители не дали мне ничего кроме боли и проблем. Коснемся здоровья, не исправен прикус, не вылечен нос. Я с детства дышу только ртом. А отец, ржал над этим, но ни разу не сказал матери: «веди ее к доктору». Ну да, мы же помним, что если болезнь, значит надо отвезти в деревню, а там, увы, нет врачей. Решать некому.

      Недавно испытала шок, женщина косметолог открыла мне глаза. У меня с детства дисграфия и дислексия. Это патологическая неспособность писать правильно, пропускаются буквы, меняются местами, ну и еще много чего. Но страдает не только правописание, много чего еще намешано.

      Оказывается, когда все время заложен нос, мозгу не хватает кислорода, и он начинает думать шиворот навыворот. Плюс еще с тех времен нерешенный аллергический кашель.

      В четырнадцать лет, я чуть не умерла от перитонита. У меня несколько дней болел живот. А в тот день, когда прорвало аппендицит, мама пошла к подруге и вернулась в два часа ночи. Я уже от боли теряла сознание. Операция длилась четыре с половиной часа. Врач сказал, еще немного и я бы умерла.

      Мне не дали поступить в театральном. А у меня хорошо получалось выражать эмоции. Играть душой. Вместо этого, с моими трудностями в правописании, меня отправили учиться на филолога. Здесь не про неблагодарность, а про то, что меня никогда не слышали, не видели, не понимали. Я была для них только нянька и рабыня Изаура. Желательно безголосая, и без собственных потребностей.

      А