Чужая кожа. Надежда Храмушина

это такое стечение обстоятельств. Не будем демонизировать старушку. – Высказал свою точку зрения Сакатов.

      Я промолчала. Но я больше уже не верила в стечение обстоятельств, и то, что старушка была не простая, я уже знала. Потому что, когда закричала птица, у меня закололо в кончиках пальцев. А это верный признак того, что рядом кто-то колдует. Мы огляделись, но в нашем поле зрения никого уже не было.

      – Банальный приём, но сработал! – Сказал Сакатов.

      Как и предполагал Сакатов, под корягой, точной копией той, от которой мы только что ушли, он тоже нашёл лаз небольшого диаметра, который уходил глубоко под землю. Сакатов даже лёг на землю и понюхал его.

      – К сожалению, нюх мой не такой тонкий, как у собаки, и я чувствую запах только сырой земли.

      Он встал, отряхнулся, и мы пошли на берег к Илье, который уже не только успел разжечь костёр, но и соорудил стол под открытым небом. Он привёз с собой большой термос с крепким чаем, и мы выложили на салфетку все наши бутерброды.

      – С голоду мы не помрём. – Удовлетворённо хмыкнул Илья – Ну что, рассказывайте, что узнали.

      Мы ему рассказали про змеиные норы и про инцидент с бабкой.

      – Да какой же это инцидент? – Удивился Илья – Бабка технично сняла вас с хвоста. То есть, мы зря сюда приехали. Ничего вы не узнали. Ладно, не расстраивайтесь, зато отдохнём и поваляемся на солнышке.

      – Алексей Александрович, расскажите вашу историю! – Снова попросил Дениска.

      – Да, напугай нас! – Шутя поддела я Сакатова.

      – Хоть ты, Оля, и не любишь страшные сказки, но то, что я сейчас вам хочу рассказать, весёлой историей не назовёшь. Давно это было, сто лет назад. В первую весну после великого переворота в России. После революции. И хоть в Москве и Петербурге вовсю кипела борьба, вспыхивали мятежи, шла экспроприация экспроприаторов, но в маленькой деревушке Луговой, на границе Сибири и Урала, даже не догадывались, что нет у них уже больше царя-батюшки. Жизнь там текла своим чередом. Только что они пережили суровую зиму, весна была голодной, как и всякая деревенская весна. Крестьяне спешили выгнать свою скотину на пастбища, где ещё только-только проклёвывалась первая зелёная трава, чтобы отощавшие животные совсем не пали голодной смертью. Как только установились более-менее дороги после весенней слякоти, собрался крестьянин Василий Петрович, житель деревни Луговой, объехать поля, которые были засажены озимым ячменём. Да и так, хотелось ему скорее проехаться по лесу, посмотреть, как природа пробуждается, засиделся за зиму дома. Его худая лошадёнка тоже радовалась солнцу и ветру, резво бежала без понукания, весело стуча копытами по наезженной дороге. Василий Петрович, разомлев под тёплым весенним солнцем, даже песню затянул. Проехал он через небольшой берёзовый лес с уже набухшими почками, полюбовался лёгкой зелёной дымкой, которая обещала в скорости превратиться в буйную зелёную листву, и выехал к полю. Спрыгнув с телеги, он пошёл по кромке поля, на ходу загрёб горсть чёрной земли, понюхал её, крякнув от удовольствия, очень уж он любил этот запах,