Яхта «Ада». Александр Кормашов

не совсем помню что говорил точно.

      «Что? Почему? Как? Почему как? А где вообще Илья? Где ребята? Где яхта?» заговорила она. «Мы что, потерпели крушение? Нас взорвали? Мы с кем-то столкнулись? Что, яхта утонула? И вообще, почему я здесь и почему вы?..»

      «Вы его хорошо знаете?»

      «Кого? Не вставайте!»

      «Я не встаю».

      Потом мы стояли в траве, под деревом, по разные его стороны, и на пару с одеждой тоже сохли на ветерке, и я снова не знал, как ей все объяснить.

      – Он сказал, что вы были ему как сестра, – оформил я наконец свою мысль.

      – Ну, и что? Конечно, мы сводные, у нас общий отец.

      – Он сказал, что вы…

      – Мало ли что он сказал! Я, конечно, немного выпила, может, наговорила глупостей, только вас это не касается. И вообще. Как так можно! А откуда вы знаете Илью? Лично я вас не знаю. А-а, так вы из команды? Я же вижу, что нет. Тогда как я здесь оказалась? А где мои сигареты? Да где же Илья? Стойте! Слушайте, а вы случайно не Нахимов? – она даже вышла из-за дерева, но тут же ушла обратно.

      – А вы случайно не Ада?

      – А вам-то что! Откуда вы меня знаете? А вы сами кто?

      – Илион Васильевич. Илион Васильевич Чуров, если хотите. Только если боитесь, то у меня самого уже дочь, ненамного вас младше.

      – Ничего я вас не боюсь! Как? Как? Это как вас зовут?

      – Илион Вас…

      – Илион? Что за Илион? Разве бывает такое имя? Я даже не знала.

      – Я тоже, пока не родился.

      – Постойте, это же такой город. Был.

      – Троя.

      – Нет.

      – Он же Илион. Отсюда «Илиада». Мой отец любил Древнюю Грецию.

      Я не стал объяснять, что отец и сейчас любит Грецию. Он отец-основатель и бессменный руководитель «Великого Византийского союза», самой карликовой из партий, которая когда-либо топтала Русскую землю. Об отце можно говорить долго, но я не хочу. Достаточно сказать, что его любимую внучку тоже зовут Эллада, и она тоже ненавидит Грецию всей ненавистью своей малолетней души. Еще в детстве она научилась оправдываться, что она не Эллада, а Элла-Лада. Что-то вроде Розы-Марии или Франсуазы-Женевьевы. Сейчас она получает паспорт, и уже стопроцентно, что сменит имя. Наверно, и фамилию поменяет, возьмет фамилию матери, так что теперь, по идее, я должен буду в себе вынашивать новый комплекс вины – за то, что наше законодательство не разрешает свободной демократической личности поменять отчество.

      – Вы что, совсем там глухой?

      – Что? – переспросил я.

      – Она затонула, да? А Илья, он что?.. Вы просто боитесь сказать?.. Да ведь я уже поняла. Я же сразу все поняла. Вы глуп. Вы думали меня обмануть. Да я же все знаю. Но…

      Продолжая так говорить, она опять вышла из-за дерева и на этот раз не заметила.

      – Но… где все люди? – продолжала удивляться она.

      Заметила и вернулась за дерево.

      – Где… где все теплоходы? Я ничего не вижу. Если это река… Ведь река?..

      – Да, но Волга.

      – Не перебивайте