Давай разведёмся. Марика Крамор

прячу улыбку. Да видно же, что она к нему неровно дышит.

      – Что? – ухмыляется.

      – Нужно срочно наверстать упущенное. Негоже мужчине ходить голодному.

      Губы его кривятся, взгляд прожигает исподлобья. А я… округляю глаза от ужаса. Я сейчас от стыда под землю провалюсь. О Боже! Что я сейчас сморозила?! Звучит-то как двояко!

      – Кормушку бы ещё личную найти где-то, – выдает полушутливо-полурассудительно.

      – Гурманом нелегко быть, понимаю, – шуткой сглаживаю неловкость.

      Я просто отвожу взгляд. Прикусываю щеку изнутри, чтобы не рассмеяться. Потому как Владислав Сергеевич одарил меня таким многозначительными взглядом, что сдерживаться нет сил.

      – Я просто с чужих тарелок не ем, – роняет насмешливо. Отворачивается.

      Принципиальный какой, надо ж так.

      А он, кстати, неплохо выглядит. Лицо изможденное, уставшее. А глаза… глаза горят огнём. Не спрятать, не скрыть. Сколько ему лет, интересно? Сорок? Не знаю. От него такая мощная живая жизнерадостная энергетика – кажется, ему лет двадцать в душе.

      И что же у вас, Владислав Сергеевич, на фирме-то случилось? Я посмотрела отчеты за прежние годы. Там все было более чем приемлемо.

      В кафе мужчина галантно пропускает меня вперёд. Выбираем место у окна. Вид потрясающий. Чувствуется дыхание приближающегося лета: почки набухли, трава уже зеленеет, кое-где несмело пробиваются желтые солнышки цветов.

      Официант спешно приближается, приветствует нас, укладывая на стол две увесистые кожаные папки с глухим стуком.

      Владислав Сергеевич, не глядя в меню, заказывает борщ, отбивные с картошкой, компот и хлеб.

      Простые блюда, которые ассоциируются у меня с теплом, уютом и домашним очагом.

      Опускаю взор. Улыбаюсь в душе. Почему-то вспоминаю Марата. Он предпочитал пасту и острые супы. Но компот заказывал всегда.

      Глаза коротко пробегаются по меню.

      Выбор сделан.

      Мы оба смотрим вслед официанту, кладём ладони на стол. Наши взгляды встречаются. Мужчина начинает разговор.

      – Я знаю, что все плохо. Мне нужно понимать, что реально можно сделать.

      – Есть первоочередные задачи. Есть вторичные, но не менее важные. Давайте так. Я расписываю план на ближайший год. С течением времени он может слегка корректироваться, будем вносить уточнения. На ближайшие три месяца я распишу подробную программу. Пока я руковожу проектом – контролирую все сама, дальше кто-то перенимает эстафету.

      – Возражений на данный момент не имею.

      Кивает твёрдо. Смотрит уверенно. Нет в нем сломленности. Нет отчаяния. Нет затравленности. Разочарование и страх не отражаются в глазах. Для меня это говорит о многом. Вызывает уважение.

      – Как давно управление на вас?

      – Прилично. Последнее время что-то идёт не так. А я упустил момент катастрофы.

      Зону комфорта разграничивает чётко. Посторонних не пускает. Уверена, в этом плане может быть жестким. Но и ответственность с себя не снимает.

      – Какие-то действия предпринимали, чтобы улучшить ситуацию?

      – Вышло