Ни слова маме. Эмбер Гарза

тут же в ужасе отодвинулись друг от друга. Хезер и говорить не надо было, что мама ее зовет, – схватив свой рюкзак, она убежала, по пути пробормотав: «Пока, Валери».

      – Ты и вправду удивлена? – спросил Мак, о случившемся я рассказала ему чуть позже на репетиции. – Думаю, что нет. В них бурлят гормоны. А в мозгах ведется строительная работа.

      – Ну и метафора, – нахмурилась я, хотя он был прав.

      Теперь же, задумавшись у двери Хадсона, я услышала, как он слабо позвал:

      – Маам.

      Я толкнула дверь: он перевернулся в кровати и посмотрел на меня покрасневшими глазами. Лицо бледное, все в поту.

      – Боже мой, и ты заболел? – Я как-то даже съежилась, качнулась назад.

      – Видимо, – еле слышно произнес он. – Спасибо, что заразила.

      Я чуть улыбнулась.

      – У меня хорошая новость: вирус действует всего сутки. Завтра будет полегче. В воскресенье мне было очень плохо, но в понедельник утром я была как огурчик. – Неужели я так сказала? Про огурчик все время говорила моя мать.

      Он застонал.

      – Тебе что-нибудь принести?

      Он покачал головой.

      – Звонил на работу?

      Закрыв глаза, он кивнул.

      – Хорошо, отдыхай.

      Он угукнул, я закрыла дверь.

      В коридоре тихо, слышно, как на первом этаже тикают часы.

      Вышли мыши как-то раз

      Посмотреть который час…

      В стене что-то было. Оно шуршало поздно ночью, родители давным-давно пожелали мне добрых снов, и я теперь лежал в кровати. Услышав шум, я сполз с постели, встал на четвереньки и залез под кровать – пытался понять, что это. Дрожа от страха, на пару секунд решил, что застрял, из-за пыльного ковра кирпичного цвета не мог дышать, но что за шум – так и не понял.

      Я помчался в спальню родителей, сразу к их кровати.

      Прокрался по ковру, дошел. Засунув руки под подушку, отец спал лицом к стене. Я чуть было не рассмеялся. Мы спим одинаково. Ближе ко мне была мама: она спала на спине, руки – вдоль тела. Так же в гробницах лежали мумии, что я видел на фотографиях. Я легонько толкнул ее в плечо.

      Она подскочила, выдохнула.

      – Господи, как же ты меня напугал!

      Спрятаться бы. В коробку на стеллаже, прямо за родительской кроватью. А лучше исчезнуть, как Девушка-невидимка.

      – Мне страшно, – сказал я, поняв, что совсем не супергерой.

      – Чего ты боишься? – усаживаясь, спросила она.

      – В стене что-то есть. Оно скребется, я слышу.

      Мама вздохнула:

      – В стене ничего нет. Тебе показалось.

      – Нет, есть, – возразил я, дергая ее за руку. – Пойдем посмотрим.

      – Я слишком устала. – Она выдернула руку, провела ей по лицу и откинула волосы назад. – Возвращайся в свою комнату. Там никого нет.

      Я взглянул на отца – его надо было будить.

      – Повторяю еще раз. Иди спать. – Мама уже легла. Ее не переубедить.

      Нехотя, бурча себе под нос, я выскочил в коридор. Мама даже не шелохнулась. Судя по сопению, уснула.

      – Это