Хозяин восьми морей. Перерождение Артефактора. Элиан Тарс

с чайками я всё же погорячился. Докучают.

      – Эй! – меня толкнули в плечо.

      Развернувшись вполоборота, я увидел паренька с чёрными кучерявыми волосами и жиденькими усиками под носом. Бьюсь об заклад, он хочет носить популярные на островах Патрии Титос «арочные» усы – это когда густая растительность из-под носа уходит в обе стороны, а потом под прямым углом спускается к подбородку, но…

      Возраст не позволяет титосийцу нарастить достойную его родины лицевую гриву.

      Одет этот высокий хмурый парень был точно так же, как и я – тёмно-синие брюки и красный камзол, на золотых эполетах которого красовался герб Морской Академии Торвиля – два скрещённых якоря, фрегат над ними и цифра «VI» под всей композицией.

      – Прости, мистер Чайка, у меня ничего для тебя нет, – ответил я, поймав его взгляд. – Но сейчас корюшка пошла, полетай над пристанью, в прибрежных ресторанах может что и ухватишь.

      Широко раздувая ноздри, титосиец схватился за рукоять длинного кортика, висевшего у него на поясе.

      – Да как ты смеешь, дрянь, вякать на человека! – прошипел он, рванув на меня.

      Быстр… достаточно быстр, чтобы иметь шансы пережить абордаж какой-нибудь бригантины. И движения отточенные, мальчик явно тренировался.

      Но до старика Григория ему далеко.

      Не говоря уже о том, что, если собрался неожиданно атаковать, делай это сразу, а не после долгой речи.

      Отбив руку с кортиком в сторону, я подцепил ногу титосийца и чуть толкнул его.

      – Освежитесь, сударь. А то вы бредите, – крикнул я с моста, глядя на барахтающегося в Буньке парня.

      – Ты за это ответишь! – гневно прорычал он и поплыл к берегу.

      Дурачок какой-то…

      Хотя ума не активировать артефактный кортик ему хватило. Но всё же бросаться с оружием на первого встречного?

      Титосийцы, что с них возьмёшь.

      Оглядевшись по сторонам, я убедился, что маленький инцидент с полётом мистера Чайки остался незамеченным для широких масс – в выходной день рано утром улочки Торвиля были довольно пустынны.

      И всё же пора сваливать.

      – Ну как, проветрил голову, сынок? – с Александром Лагранджем мы подошли к самоходной карете одновременно, только с разных сторон.

      – Агась. Ну а ты, закончил со своим делом? – я покосился на красивую коробку, которую он держал в руках. – Удачно?

      – Конечно, – довольно ответил он.

      Улыбнувшись, я покачал головой:

      – Вот заняться тебе больше нечем, отец.

      – Это всего лишь дань вежливости, – с улыбкой ответил он. – Традиция.

      – Ага, и повод такой очень традиционный – поздравляю с первым днём вашей дочери в Академии.

      Мы сели в карету, и она тронулась с места.

      – Достойный повод. Подрастёшь, сынок, и начнёшь лучше разбираться в таких тонкостях.

      Я скептически посмотрел на него и в очередной раз хмыкнул:

      – Ты даришь ей подарок по поводу, который применим и к тебе – у твоего единственного ребёнка тоже