Смерть в Персии. Аннемари Шварценбах

восемь часов пути мы достигаем края котловины и подходим к ущелью, напоминающему ворота, обрамленные двумя скалами-башнями. Потом поворот, и мы видим в долине белые палатки.

      Белые палатки нашего лагеря

      Палатки стоят в ряд на зеленой поляне у самого берега реки. Они привезены из Индии, эти палатки еще называют «швейцарскими домиками». Они состоят из двух частей – тент от солнца натянут над внутренним помещением из утепленной желтой ткани. Таким образом, перед каждой палаткой имеется маленькая тенистая терраса, там можно сидеть по утрам с книгой или что-то писать, пока быстрая река у наших ног мирно бежит вниз по долине. Там, куда она течет, виднеется неизменная и сверкающая пирамида Дамаванда. По обе стороны долины – серые скалы, почти серебристые, – а над ними южное, не запятнанное облаками и невероятно яркое темно-синее небо.

      После полудня долина становится белой от света. К пяти часам, когда мы достаем из-за палаток удочки, тени удлиняются. Вода пока что серебристая, но скоро станет черной. Пока еще приятно раздеться и залезть в воду, отдаться на волю сильного течения. Приходится хвататься руками за округлые, гладкие камни… У берега всегда дует ветер; быстро высыхаешь, одновременно чувствуешь затылком солнечный жар и зябнешь…

      На другом берегу, напротив лагеря, на холме из гравия находится чайхана. Подобно нашим шале на самых высоких овечьих пастбищах у перевала Йулийир, она сложена из круглых камней и расположена под защитой склона таким образом, что крыша и склон переходят друг в друга. Тут заканчивается перевал Афийа, древняя вьючная тропа, ведущая из долины Джадж-Руд в долину Лар. Далее, огибая Дамаванд, тропа спускается в Мазандаран.

      Прекрасно само звучание этого имени – Мазандаран, тропическая область у Каспийского моря. Там царят джунгли, дремучие леса, влажность, малярия. Западнее, в соседней провинции Гилан, осушают рисовые поля, а китайцы приобщают малярийных крестьян к древней чайной культуре. В маленьких приморских деревушках живут русские рыбаки, добывающие икру.

      К востоку начинаются степи, пастбища пендинских и текинских туркмен – ковры красного цвета или цвета верблюжьей шерсти, ряды юрт, седельные сумки. Они разводят лошадей, осенью семилетние карапузы устраивают на этих лошадях скачки. В порту Красноводск начинается российская железная дорога, одинокая рельсовая нить, тянущаяся через степь: в Мерв, Бухару, Самарканд. А там уже недалеко и до кудрявых таджиков, что населяют свою советскую республику в горах Памира. Азия…

      Из наших палаток мы наблюдаем за происходящим на другом берегу. За гору заворачивает караван мулов, до нас доносятся звон колокольчиков и крики погонщиков. Другие караваны идут вверх по долине, их видно издалека. Попадаются ослы, всадники на лошадях, иногда верблюды. Караваны, кочевники, солдаты. Солдаты с раскосыми глазами, загорелые, сидят в седлах, вытягивая вперед ноги, скачут с отпущенными поводьями. Все делают остановку у чайханы; многие остаются там