Дитя среди чужих. Филип Фракасси

      6

      Когда он открыл их снова, было темно.

      Он весь был слишком теплым, потным. Его укрыли одеялом, и одежда все еще была на нем – те же спортивные штаны и футболка, в которых он ходил в школу. Во рту пересохло. Он перекатился на бок и посмотрел на светящиеся цифры прикроватных часов в форме бейсбольного мяча.

      12:34

      Он сел, потер веки. Немного сбитый с толку, рассеянный.

      Видимо, в какой-то момент он уснул. Кто-то накрыл его одеялом и оставил дверь открытой. Генри улыбнулся: его любовь к Дэйву и Мэри помогла сгладить острые углы трудного дня, рассеять туман временной дезориентации.

      Он любил оставлять дверь спальни открытой, потому что ночник в коридоре помогал спокойно ходить по ночам в туалет (и не бояться); в его спальне было только одно окно, через которое лунный свет наполнял комнату серебристыми очертаниями и тенями – целый мир, укрывающий воображаемых монстров.

      Генри с немым стоном осознал, что его действительно разбудила слишком знакомая потребность, которая давила на мочевой пузырь легкой спазматической болью. Но когда он сбросил одеяло с разгоряченных ног и свесил их с края кровати, то замер – его затуманенный сном мозг быстро уловил новые, актуальные данные.

      В коридоре не горел свет.

      Вертикальная темнота заполнила пространство между приоткрытой дверью и рамой. Тьма, собравшаяся в коридоре, просочилась в комнату через отверстие, разлилась по полу и стенам, залила потолок.

      Генри изучал эту вертикальную черную полосу, задаваясь вопросом, сможет ли выдержать нарастающее давление в мочевом пузыре настолько, чтобы снова заснуть. А еще он гадал, пока разжигались первые угольки страха, почему тусклый ночник лимонного цвета не был включен.

      «Тебе нечего бояться»,– прошептал голос у него за ухом.

      У Генри перехватило дыхание.

      «Папочка?»

      Он уже давно слышал голос – с тех пор как очнулся после комы, но иногда это все равно заставало его врасплох. И Генри хотел убедиться. Это правда папа – или все это у него в голове? Порой он не понимал, реален голос или выплыл из подсознания, хитро имитируя человека, которого Генри так хорошо знал, так сильно любил.

      – Папочка? – на этот раз вслух. Он ждал.

      Голос вернулся – так близко – и это точно не лжец из подсознания. Все взаправду. «Реально, как какашки», как любил говорить Дэйв, обычно, чтобы рассмешить Генри.

      «Уверяю тебя, сынок,– продолжал голос заискивающим тоном,– можешь выйти. Я все за тебя проверил. Там нет ничего, кроме семейных фотографий. Вот увидишь. Иди».

      Генри покачал головой; ему все еще не хотелось идти в темноте.

      – Нет,– прошептал Генри, но его мочевой пузырь болезненно сжался. Он не сможет терпеть всю ночь.– Не хочу.

      Мальчик прислонился спиной к сосновой спинке кровати, подтянув колени к груди, подальше от открытой двери и темного коридора за ней.

      «Ладно, послушай,– произнес шелковистый голос, переместившись от уха назад, а потом прямо напротив, будто Генри говорил с кем-то с глазу на глаз.– Я