Рассказы. И все-таки интересная это штука – жизнь…. Владимир Титов

шоферил. Поначалу возил колхозное начальство, но в основном крутил баранку грузовика. Насидевшись за день в одиночестве, вечером отправлялся смотреть на ребячьи танцульки, где громче всех хохотал и веселился. А то насажает, сколько влезет в машину, девок и гоняет ночью по бездорожью в абсолютной темноте. Девки визжат от страха и восторга, а Витя… что? – Витя хохочет!

      Невозможно было представить его сердитым или просто повысившим на кого-либо голос; на овцу даже или лошадь.

      – Куда попёр, черт слепой! – летит обычно вслед нерадивому мерину, и дальше тот получал кнута по костлявым бокам. Как раз наоборот – Витя производил впечатление сверхмирного человека, как бы почитавшего всё вокруг за умиротворенное течение времени и свое такое же существование в нем: тихое, несуетное. Хотя сам рассказывал, как предъявлял билет контролерам в электричке. Впрочем, тоже со смехом и едва ли не сочиненное веселия ради.

      – Ваш билет, гражданин? – это они мне строго так. Трое их. Баба такая, расплылась вокруг себя, еле меж рядов проходит, и два мужика, на мешки похожие.

      – Билет ваш, говорят. Ну я им вытаскиваю из кармана, – Витя показывает и крутит перед носом похожий на корявый камень кулак. – Вот мой билет. Те как дунут в другой вагон, только пятки сверкнули. – Витя хохочет.

      Зур

      Зур – это такое мудреное явление, что с ходу и слов не подберешь.

      Он был ненамного старше Вити и скорее всего получил ту же десятку, так как после уже успел мелкими перебежками намотать себе еще двадцать лет. После первой отсидки жизнь у него складывалась по обычаю сезонного работника. Возвращаясь в деревню, он вешал на плечо кнут и шел во главе деревенского стада, пастухом: главная его гражданская профессия, которую он освоил. А к зиме опять в родные края, ненадолго, затем опять кнут на плече и опять комсомольская стройка. За какие подвиги его так трепало, не знаю. Точно можно сказать лишь, что по воровской части отмечен он не был. Значит, что тогда?.. Нрав своеобычный? – очень может быть.

      Подробности его последнего похода более-менее известны.

      После очередной командировки решил Зур, что пора бы ему, по основной своей стезе, и на пенсию. Угомониться. В соседней деревне приглядел он себе подругу жизни. И в деревне той жили приезжие рабочие, жили в деревянном бараке на десяток семей. Из их числа и была его избранница.

      Зур решил обуютить этот сиротский угол. На все имеющиеся деньги накупил всего необходимого для счастья. Телевизор цветной! (цветной – это тогда, как сейчас что-то вроде хорошего автомобиля), мебель всякую, модные женские сапоги и даже ковер. Но, по его определению (кстати, позже, когда заходил разговор об этой истории, он уже не был так уверен), пока он крутился по обустройству их гнезда, подруга успела наставить ему рога, так он считал.

      Расплата была мгновенной. Зур, не моргнув глазом, спалил дом: вместе с модными сапогами, ковром, телевизором. Никто из жильцов не пострадал, но, вернувшись с работы, на месте своего дома обнаружили кучу пепла и небо над головой.

      Зур