Рассказы. И все-таки интересная это штука – жизнь…. Владимир Титов

не очень любопытный, и дела соседей меня не интересовали. Но тут неясное беспокойство закралось и не давало сосредоточиться. И я решил заглянуть в Жорину комнату: может, случилось что, помощь нужна… Заглянув, увидел выразительную картину: на кровати лежал Жора навзничь, причем только одной своей половиной, другая висела, упираясь ногой в пол. Рубашка задралась на грудь, волосатое пузо нервно вздрагивало; руки в стороны (одна на весу), растянутый галстук на боку, а по пузу и дальше на пол, аж до дальнего угла комнаты рассыпались роскошные багровые розы и смешно между ними стояла пустая бутылка. Жора храпел, распустив слюни. Я прикрыл дверь, успокоился (никого не зарезали) и пошел к себе.

      – Ты должен был меня растолкать, дать в морду, облить водой – поднять во что бы то ни стало! – бушевал Жора. Хорошо выспавшись, отдохнув, теперь с новыми силами, обозлившись на весь свет, он в гневе метался по квартире, готовый крушить все, что попадет под руку.

      – Если она не вернется – убью.

      Схватил охотничий нож и со звериной силой всадил в стол, пробив его насквозь. Новенький стол этот, сияющий зеркальной полировкой, и еще несколько предметов, то, что называется мебельным гарнитуром, на днях был подарен его родителями к предстоящей свадьбе.

      С ударом, видимо, вылетела и вся агрессия и сменилась слезливым мычанием. Вздрагивая плечами, размазывая по лицу мокроту – великан плакал… Мне было жаль его. Всхлипывая, он рассказывал, как познакомился с ней на юге, что никогда не встречал такой красивой женщины, что она из Ростова и что приехала к нему в гости на несколько дней и теперь уже, конечно, не вернется…

      Мелкий этот эпизод никак не мог повлиять на наши отношения. Уже на следующий день сосед был привычно беззаботно-весел.

      Грозовая туча зреет медленно и, накопив энергию, вдруг треснет и в клочья разорвет небо. Последней каплей, вызвавшей бурю, был ничтожный повод.

      Увидев пришедшую ко мне подругу (когда-то подруга занималась в балетной школе, в балерины не выбилась, но великолепную фигуру приобрела на всю жизнь и была похожа на точеную статуэтку), Жора уязвлен был до невозможности – это была еще одна оплеуха, не меньшая, чем мое занятие искусством. Он вообще не мог спокойно пройти мимо привлекательной девицы. Когда, допустим, на улице вдруг появлялась и, мелькнув, исчезала навсегда случайная красотка, он просто заболевал. А тут у него под носом к какому-то субтильному ничтожеству приходит такая!.. Нет, такой наглости он не ожидал.

      – Скромник, тихоня, и работаешь ты сторожем (эту информацию он случайно узнал от моей мамы)! – уже на утро кидал мне Жора обвинения, как следователь НКВД «японскому шпиону». – Валенком прикидывается, а к самому тут такие ходят!.. Это тебе не какая-нибудь коза драная – это уже… – и тряс куда-то вверх пальцем, не находя слов.

      Тут уж окончательно стало ясно – время настало. Узнав, что я собираюсь покинуть их жилточку, Аркадий строго предупредил, чтобы я уезжал только в его присутствии. Приказ его я, конечно, не исполнил, но думаю, что, проверив свой холодильник, остался он не в обиде.

      Гегель