Пробы пера. Марк Шувалов

оно имеет все шансы перевернуться, хотя, случись такое, опытный каякер легко ставит лодку обратно на киль приемом, называемым «эскимосский переворот» – с помощью весла, а порой и без него, используя только собственные руки и работу бедрами.

      Оценив техничность порога, ребята стали заносить лодки к самому его началу, а потом, попрыгав сверху в струю, начали привычно отрабатывать заходы в улов и выходы из него, зависания на весле, постановку «свечек», и спустившись вниз по течению, на более спокойном участке, каждый «эскимоссился» вертушкой раз по семь-восемь – как выходило. Все это делалось скорее для понта, ведь на берегу тут же появилось несколько отдыхающих из ближайшего отеля.

      День стоял великолепный, лучи северного солнца слепили глаза, многократно отражаясь в пенистых валах и дробясь на кромке горной гряды, что окружала своими скальными выходами реку, бьющуюся и мечущуюся в теснине, как непокорная тигрица.

      Сёма наблюдал за Катькой. Облаченная в обтекаемый костюм, спасжилет и шлем, она выглядела бесполым существом, но глаза ее притягивали его как магнит. На воде он пару раз пытался подбить ее бортом, чтобы «кильнуть», но она удерживалась, почти лежа на весле, и уходила от него как рыбка. Они не разговаривали, кружа среди других каяков, однако его прошивало током всякий раз, стоило ей появиться в поле его зрения.

      После первого заплыва следовало вновь занести лодки к началу сплава. Семён схватил сразу два каяка – свой и Катькин и легко понес их вверх по тропе. Катерина попыталась отнять у него свою «Матильду», но он глянул на нее алчно и сказал:

      – Все равно опрокину, вот увидишь.

      Она покраснела и умчалась вперед.

      В новом заплыве он притирался бортом к ее каяку, однако скорость потока не позволяла расслабляться, а тут еще Кошка извернулась, улучила момент и сама опрокинула Сёму. Он, естественно, автоматически поднялся, но весло упустил, и оно ушло вниз по течению. Пришлось молотить руками, догонять, хотя стоящие на страховке весло уже поймали и поджидали, чтобы только передать Семену. Вот же, чертовка, положила меня, подумал он и рассмеялся.

      Он решил во что бы то ни стало нагнать Кошку и отомстить ей, поэтому заработал веслом – размашисто и сильно, как только он один умел это делать, и уже почти схватил ее каяк за корму, но она опередила его, почти всем телом вывесилась за борт и снова его перевернула. Как же потешались над ним ребята, когда он на берегу отплевывался и отфыркивался от воды.

      – Что, накупала тебя Кошка сегодня? Видать, ты ей хвост хорошо прищемил. Чтобы в один день и два раза – это ж суметь надо.

      Весь вечер он маялся и мешал дежурным, потому что Кошка закрылась с девчонками на их половине шатра. До него доносился их смех и всякий раз, когда он различал среди звонкого женского щебета ее голос, сердце его будто проваливалось в живот.

      На ужине она совершенно не обращала на него внимания, и он, уязвленный в самое сердце, поклялся себе, что больше