Волк советской эстрады. Юлия Волкодав

симулянт.

      Леонид Витальевич возмущённо фыркнул, но жрать пошёл. Да даже покойник не отказался бы от Полиных сырников!

***

      «Я даже не знал, что у них опять гостит батя, иначе бы и не сунулся. Признаться, старшего Волка я побаивался – взгляд у него такой был неприятный, насквозь пронзающий. И Лёнька старался об отце не рассказывать. Но, повторюсь, я был не в курсе, а Лёнька мне срочно понадобился по какому-то очередному, жутко важному вопросу. Я постучал условленным образом – три и через паузу два раза. Обычно Лёнька на условный стук открывал сам. Но дверь распахнул Виталий Алексеевич.

      – А Лёня дома? – выпалил я машинально и вдруг понял, как глупо выгляжу – здоровый парень, а всё будто в песочнице: «А Лёня выйдет?».

      Волк отрицательно покачал головой.

      – Кто там, Виталик? – за его спиной появилась бабушка Сима. – Боря? Я думала, Лёня с тобой!

      И, судя по её встревоженному лицу, она давно уже так думала. Интересное кино!

      – Он с утра куда-то убежал, – продолжила бабушка Сима.

      На улице уже темнело. Пришлось срочно соврать, что с утра мы действительно встречались, и вообще мне пора, да смыться от греха подальше.

      Первым делом я наведался в бамбуковую рощу, но там Лёньки не оказалось. Это становилось интересно. В Лёнькиной жизни явно что-то происходило, а я, лучший друг, был не в курсе! Мириться с таким положением дел я никак не мог.

      Обнаружился он на море, на нашем любимом диком пляже, где даже в сезон почти не бывало отдыхающих из-за неудобного, крутого спуска с горы. Лёнька сидел на берегу и кидал в воду камни, стараясь запускать их каскадом. Я плюхнулся рядом, мысленно жалея новые штаны, на которых обязательно останутся разводы от соли. Некоторое время мы молчали.

      – И что случилось? – спустя минут двадцать молчания поинтересовался я.

      – Оте-ец за-абирает ме-еня в Мо-оскву.

      Тоже мне, новость! Он каждый год его «забирает». А потом находится тысяча причин, по которым Лёнька остаётся в Сочи.

      – На это-от ра-аз пра-авда, – вздохнул Лёня, прочитав мои мысли. – Уже би-илет ку-упили.

      И он начал рассказывать, спотыкаясь на каждом слове, так что мне поминутно приходилось одёргивать его привычной фразой: «Лёня, пой!».

      В кои-то веки бабушка Сима и старший Волк пришли к согласию. Если раньше Серафима Ивановна категорически противилась отправке Лёни в Москву, то теперь вдруг поддержала отца. А судя по тому, что он сразу приехал с билетом, все переговоры велись то ли по телефону, то ли в письмах за Лёнькиной спиной уже давно. Бабушка хотела, чтобы он поступал в Московскую консерваторию.

      – В Со-очи не-егде да-альше у-учиться, – копируя интонацию, повторил её слова Лёнька. – А у те-ебя та-алант. Да про-овалился бы он, это-от та-алант!

      – Но ты же хотел в Москву, – недоумевал я. – Ты там даже не был никогда! Неужели не интересно