Анамнезис-1. Роман. Марк Шувалов

приемами, а подопытную квартиру так и вовсе превратили в произведение искусства. Правда, насладиться плодами нашего труда в полной мере довелось только дальним родственникам толстухи, внезапно уехавшей за каким-то парнем на Север. Приходили известия о приключениях отчаянной скиталицы, бросившей курить и отказавшейся от пива, а на одной из фотографий она предстала нам весьма похудевшей и привлекательной особой. Поговаривали даже, что извилистыми путями судьба занесла путешественницу в театральную среду, где и позволила ей достигнуть успеха после дебюта в качестве молчаливого персонажа с одним кратким выходом на сцену. А Герт по окончании универа куда-то пропал и по слухам очень преуспел в делах.

      Душ приятно будоражил тело, как и прикосновения Даны, кисти которой при нашей первой встрече показались мне полупрозрачными: под тонким покровом изумительно гладкой кожи слабо пульсировали едва различимые голубоватые нити. Странно, но с первой же минуты, еще не прикоснувшись к этим хрупким рукам, я знал, что им холодно и желал их согреть, хотя вместе с тем ощущал волну сопротивления и не мог понять: Дана ли меня не допускает к себе, или я сам опасаюсь. Помнились мне приливы и отливы – не откровенно животного желания, вспыхнувшего от какого-то едва различимого оттенка запаха, – мысли теснились, устремляясь в узкий грот, и тотчас меняли направление в попытке вырваться из плена. Они до сих пор болтали меня как прибрежный галечник; я скучал и злился, оставшись из-за своенравия Даны на «голодном пайке» – без занятий любовью.

      Что ж, придется терпеть и дожидаться. Конечно, всегда имелась возможность удовлетворить природу на стороне, – у меня накопилось немало удобных знакомств, – но желать Дану превратилось с некоторых пор в привычку. Остальные женщины как-то ушли в тень; и я спешил на работу, надеясь занятостью сгладить тяготы воздержания. Впрочем, меня больше заботило другое, – в отсутствие моей упрямицы все вдруг приобрело некую неуютность и привкус, подобный осадку от содеянного неблаговидного поступка или невольной неприглядности. И даже ничем не запятнанная совесть не избавляла от неясного чувства вины.

      С утра было намечено найти претендента на обложку первого номера Журнала – пока единственного моего детища, к созданию которого я привлек вместе с товарищем по университету, Петькой Цитовым, и друга детства, Олега, чье экономическое образование пришлось очень кстати. Требовалась спаянная команда, благо зарубежные учредители предоставили мне свободу действий, – их, что бы они ни говорили, по большому счету интересовал лишь коммерческий результат.

      Давно я ждал в себе волны энтузиазма – после длительного периода опустошенности и скуки. Еще вчера ничто не удерживало моего внимания и не порождало интереса, в первую очередь по причине неудовлетворенности от общения с женщинами, изрядно мне надоевшими. Да и как было не разочароваться в этих,