Чужой ребенок. Родион Белецкий

будет проще. Дядя тем временем сказал:

      – Всё приходится делать самому.

      – Вы случайно не в курсе, меня берут на работу?

      – С чего вы взяли? – спросил дядя.

      – Иначе бы меня сюда не позвали.

      Дядя пристально посмотрел на меня и придвинул стул ближе.

      – Так, – сказал он. – Вы замужем?

      – Нет.

      И тут дядя начал наглеть:

      – Мог бы и не спрашивать. Вы девушка некрасивая, в общении малоприятная. Вряд ли у вас кто-то есть. Значит, работе будете отдаваться на все сто. Правильно я понимаю?

      – Хамить не надо.

      – Сама дура.

      Мне это надоело. Я оглянулась на дверь:

      – А можно поговорить непосредственно с работодателем?

      – Можно, – сказал дядя и не двинулся с места. Прошла тяжелая минута.

      – Он придет?

      – Кто?

      – Филимонов.

      – Он уже здесь.

      Я отказывалась в это верить:

      – Вы не Филимонов. Я видела фотографию в интернете.

      – Такая большая, а интернету верит, – хмыкнул дядя.

      Тут я, признаюсь, немного потеряла лицо:

      – То есть вы… Но…

      – Что?

      – Вы просто сами встретили. Сами – чай…

      Филимонов пожал плечами:

      – Хожу в народ. Как Толстой. Что смущает?

      – Ничего. Извините меня, что я…

      – Еще раз извинишься – вылетишь как пробка! Ясно?!

      – Ясно.

      – Теперь твои обязанности, – Филимонов хрустнул костяшками пальцев и устроился в кресле удобнее. – Будешь отвечать за мой светлый образ в СМИ и Сети.

      – Моя задача сделать его еще светлее?

      – Ты должна сделать, чтобы меня все ненавидели.

      Я удивилась:

      – Что?

      – Еще раз переспросишь – вылетишь как пробка! – снова сказал олигарх Филимонов.

* * *

      Ира сидела одна и смотрела, как уставший младенец сучит маленькими красными кулачками с зажатыми большими пальцами. Ребенок всё еще плакал, но видно было, что он, бедный, устал, почти надорвался. Плач вырывался всплесками, через большие паузы.

      Ира была в отчаянии. Уже даже фонарик на телефоне, на который он первое время отвлекался, не помогал.

      Ира заговорила с младенцем, как со сверстником:

      – Ну, что ты хочешь? Что ты как дурак? Да перестань уже! Ну, слушать это невозможно! Я прошу тебя…

      Ребенок уже хрипел, как Высоцкий. Ире было жалко его, но еще сильнее было жалко себя.

      – Замолчи! Сейчас придет Миша. Ты понимаешь? Сейчас вернется, и всё будет. Да хватит уже!!!

      Последнюю фразу Ира прокричала в сердцах. Ребенок, удивившись, замолк, но после начал плакать с новой силой.

      Хрипота прошла, и прорезался у младенца поразительной звонкости голос. Ира вспомнила рассказ Чехова «Спать хочется».

      Хлопнула дверь. Миша принес с собой покупки в пакете мутного целлофана.

      – Ребенок краденый, – сказала ему Ира.

      – Я знаю, – сказал Миша. – Я сам