Десятые. Роман Сенчин

души и плоть тебе отдаем…

      Взял бы да прыгнул вниз. Но ведь не разобьется. Третий этаж всего. Газон. Но, может, ногу сломает. Заорет от боли, и боль сотрет все остальное.

      – …В почете да славе живет, всю благодать твою на себя соберё-от…

      Ко мне сбегаются кошки, а я, словно это крупные хищники, которые сейчас растерзают, растащат по куску в свои укрытия, бросаюсь от них. Тыкаю магнитиком в кружок возле двери. Писк. Открываю, врываюсь в подъезд, лезу по лестнице… Запереться, включить телевизор, влипнуть в кресло.

      И отлипнуть, когда все кончится.

      2011

      Барби

      Собираясь в пятый класс, дочка заявила, что детство кончилось и нужно отдать игрушки другим.

      – Настя, – жена чуть не заплакала, – детство не кончилось, что ты говоришь… Но ты права, с большей частью игрушек пора попрощаться.

      Еще четыре года назад, перед первым классом, Дробов с женой попытались избавить дочкину комнату хотя бы от части этих рваных зайцев, пыльных мишек, кукол без ног и прочего детского хлама, но тогда Настя отбраковала всего три-четыре вещи, а остальное сложила обратно: «Я не могу без них! Мне без них будет страшно!» И вот теперь сама…

      Дробов обрадовался, хотя посчитал нужным сказать:

      – Ты подумай до завтра, и завтра соберем. Я куплю специальный пакет и унесу маленьким детям.

      На другой день, возвращаясь с работы, он купил в магазине подарков большой, пестрый, плотный пакет. Семьдесят рублей отдал. Но не в черный же мешок загружать – пусть у дочки останется доброе воспоминание…

      После ужина втроем сидели на полу перед горкой игрушек.

      Одни, Дробов помнил, подарили Насте они с женой, другие – гости или в садике на день рождения, на Новый год; что-то покупали в «Макдоналдсе» и «Ростиксе» – эти детские наборы, но большая часть непонятно откуда взялась. Даже на вид – старые, прошлых десятилетий, игрушки. Наверное, так же достались они Насте, как вскоре многое из этой горки достанется другим, нынешним трехлетним, пятилетним, чтобы еще через пять-семь лет перекочевать к следующим.

      – Насть, – жена покрутила какого-то исцарапанного супермена без руки, – его никому не надо отдавать. Он совсем старенький.

      – Зато очень сильный, всех побеждает, – объяснила Настя.

      Но всмотрелась в супермена, и в глазах появилось что-то взрослое, очень взрослое, испугавшее Дробова. Такой взгляд у завсегдатаек торговых центров. Дескать, мы знаем на всё настоящую цену, чем отличается оригинал от реплики, нас не наколоть.

      – Ладно, – сказала твердо, – выбрасывайте.

      Дробов отложил супермена-инвалида:

      – Я отдам его одному мальчику. Он собирает суперменов, ремонтирует…

      И, опережая вопрос жены «Какому еще мальчику?» подмигнул ей – «куда-нибудь дену».

      Вроде бы простой процесс – загрузить пакет, освободив ящики пластмассового комода, пространство под кроватью, под письменным столом, а на самом деле – мучение. Тягостно.

      Жена