Tobeus. Илья Тауров

шерстяной шарф, который, наверное, одолжила Грета, он колол лицо, дышать было труднее, да и видно через него почти ничего не было, потому что мама оставила только тоненькое отверстие для глаз.

      Бастиан, как и когда мы заходили, первым открыл дверь, в дом повалили, будто бы ожидавшие под дверью, клубы мороза.

      Мы возобновили свой путь, я уже знал, что нужно было дойти до машины Бастиана и уже на ней ехать до самой границы. Под ногами хрустели ветки и листья, ветра не было, а небо начинало краснеть, я шел, видя в основном задницы взрослых и они были моим ориентиром. Шарф не давал видеть больше.

      Не знаю сколько мы прошагали в километрах, но по времени прошло несколько часов, на улице стало совсем светло, из-за непривычки у меня разнылись заработанные вчера мозоли, я уже начинал злиться на отца, ведь можно было как все улететь в Америку, как говорила мама, а вместо этого я иду и трясусь, не зная, как поставить ногу, чтобы не наступить в очередной раз на свои, пока защищённые слоем кожи раны.

      Показалось, что я заметил человеческую фигуру. Хотя вряд ли, откуда люди на никому не нужной пустынной и приграничной зоне, так что мысль о каких-то преследователях я быстро отбросил, да и Бастиан, которого я уже считал знатоком Польши вел себя спокойно и даже не оглядывался.

      Так продолжалось ещё некоторое время, буквально несколько минут, но вдруг наш проводник, казалось, без причины остановился, мой отец вроде только-только хотел спросить в чем дело, но через несколько мгновений это стало ясно и без вопросов.

      Из ниоткуда стали появляться люди, которые окружали нас и явно не для того чтобы приветственно обнять, они говорили что-то, но я не понимал ни слова, польский язык за день я и не мог бы выучить, к тому же я не видел ещё ни одного поляка. Одетые в лохмотья, грязные, намного грязнее нас всех и вооруженные ножами, они повышали голос, что-то кричали, а кто-то из них смеялся, оголяя свои то ли гнилые, то ли просто грязные, будто от угля зубы. Не знаю, как так получилось, но мне не было страшно, наверное, боль в ногах заглушала всё остальные чувства. И снова это. Я повалился на землю от того, что опять кто-то потащил меня за капюшон, на сей раз это был отец. Он закинул меня в середину уже нашего кольца из четырех человек.

      – Закрой уши, – крикнул мне отец, – со всей силы!

      Я надавил руками на капюшон, как только мог, чтобы выполнить просьбу отца, но звуки всё равно нарушали созданную мной преграду. Бастиан что-то говорил этим людям на польском, хихикал, наверное, от нервов, я всё так же мало что видел, и другим, наверное, казалось комичным как я верчу головой пытаясь увидеть что-нибудь через щель в шарфе.

      До нас уже оставалось несколько метров, как мой отец из кармана достал настоящий пистолет, но первым похоже выстрелил Бастиан, непроизвольно я зажмурил глаза, и всё так же со всей силы давил на куртку, чтобы ничего не слышать, но это не помогало. Было четыре выстрела, это я помню очень красочно, и двое из тех, что нападали на нас стали убегать, Бастиан побежал за ними, выстрелил, промахнулся, ещё выстрел, на этот раз в цель. Один грабитель