Файролл. Квадратура круга. Том 1. Андрей Васильев

непонятно, почему они меня игнорируют. Даже Костик. Он-то мог бы звякнуть?

      Вот интересно – а захоти я сейчас покинуть здание «Радеона» насовсем, меня остановят или нет? К примеру – если я завяжу все свои вещи в узлы, навешу их по-цыгански на плечи себе и Вике, а после в таком виде потопаю через главный холл – какова будет их реакция? Не сомневаюсь, что наверх о данном демарше доложат моментально.

      Или я снова себе льщу и тешу собственное тщеславие? Которое, кстати, вообще непонятно откуда взялось, раньше я подобным не страдал. Вредно на меня этот «Радеон» влияет, вредно. Похоже, что у меня потихоньку начинает корона на голове расти, прямо из черепной коробки. Костяная, как у Кощея Бессмертного.

      А если говорить о настоящем моменте, то я вообще веду себя как мальчик-старшеклассник, который сидит со смартфоном в руках и думает – позвонить Светке Волошиной, самой красивой девчонке из параллельного «Б» класса, и пригласить ее в кино, или не надо? Что пацаны скажут? А если она откажется? А если откажется и про это всем своим подругам расскажет? А если согласится – и не придет? А если согласится, придет, а потом…

      И так до бесконечности. Вот только я давно вышел из пубертатного периода, в котором, кстати, за мной подобных сомнений вовсе не водилось. Как видно, сейчас я таким образом восстановил планетарную справедливость и компенсировал нынешними сомнениями свою тогдашнюю самоуверенность.

      В общем, повыедав себе мозг таким образом, я плюнул на все и набрал Зимина. Ясность нужна, тянуть резину до бесконечности мне не хотелось. Нервы не канаты, их поберечь надо.

      – Привет, Киф, – с торжеством в голосе почти сразу ответил мне он. – Погоди секунду, я хочу насладиться моментом.

      Следом за этим я услышал недовольный вопль Валяева: «Да твою-то мать!!!» и смех Азова.

      Ну я же говорил, что я себя переоцениваю. Глупо было даже думать о том, что мои интересы кто-то берет в расчет. Все же очень просто. Проще некуда.

      Как всегда.

      – Вот теперь я к твоим услугам, – со смехом сказал Зимин.

      – На сколько спорили? – спросил у него я. – Надеюсь, сумма была внушительная?

      – Намекаешь на процент? – уточнил мой собеседник. – Вот уж нет. В этот раз тебе ничего не обломится, милый друг. Не заслужил. Ибо гордыня – грех, про это даже написано в одной старой книге, которую многие почитают мерилом жизни.

      – При чем тут гордыня? – поинтересовался я.

      – А что же это, как не она, родимая? – вкрадчиво произнес Зимин. – Ты на службе, приятель. У нас на службе. И, как порядочный сотрудник, ты должен был поставить меня, или вон хоть бы даже Никиту, в известность о том, что данное тебе поручение выполнено. Это входит в число твоих обязанностей. Вместо этого ты нахальнейшим образом плюешь на своих работодателей, ожидая того, что мы прибежим к тебе сами с букетами и подарками. И как это называется? По-моему – гордыня.

      Надо было что-то сказать, но говорить было нечего. Меня меньше чем за минуту распластали как лягушку на столе, а после умело