Сказки Белой Горы. Часть IV. Александр Сергеевич Глухов

подруга жены толстушка Валя (они разругались года за три до того). Взгляд лукавый, готовый к приключениям, даже ищущий их. Слово за слово, смекаю: не всё так дурно складывается…

      Спустя минуту мы с ней направились в сторону церкви, через парк. Наш дворцово-парковый ансамбль знаменит, кстати, на всю страну. Если кому из вас неизвестно, то это резиденция графа Бобринского – сына Екатерины II и Григория Орлова. Его дворец теперь является музеем.

      Кучак покряхтел:

      – Как ты, негодник, попёрся в храм с чужой бабой?

      Костя покачал головой:

      – С чего ты взял, что мы пошли в церковь? Я сказал, что мы пошли в сторону церкви, а это, как говорится, немножко другое. Жила она в той стороне. Снежок поскрипывает, мы весело шагаем в предчувствии приключений… Жила она в старенькой двухэтажке дореволюционной постройки. Бабки у подъезда со злобным любопытством на меня косятся и без стыда обсуждают меж собой: «Гляди, нового нашла и с виду чистенький, не то, что прежний. Тот сантехником был, ходил в рванье, да ещё несло от него дерьмом».

      Я чуть было не остановился. Валентина, с высокомерной невозмутимостью аристократки взяла меня под руку и втащила в потрёпанную годами дверь. Да, редкая выдержка, такая встречается разве что у мошенниц, проституток и актрис. Поднимаемся на второй этаж. Спиной к нам стоит фигуристая тётка в новеньком спортивном костюме в обтяжку. Избыточное количество эмблем «Адидас» явно говорит, что сшили одежду в полулегальном подвальном цеху. Тогда все рынки и магазины ломились от поддельной продукции. На звук наших шагов особа в фальшивом «Адидасе» оборачивается, и я обмер, глядя на её лицо: вылитая Хиросима Нагосаковна после ядерной бомбёжки. Она приветливо улыбается физиономией из фильма ужасов и, представьте, чарующим мелодичным голоском заявляет:

      – Ой, какой интересный молодой человек с тобой Валюша. А я к тебе собралась – так одиноко и скучно, выпить захотелось. У меня коньяка аж шесть бутылок…

      Я, честно говоря, хотел драпануть, но только услышал о коньяке, как моя брезгливость сдалась перед желанием употребить дорогостоящий напиток. Думаю, так поступил бы на моём месте каждый из присутствующих.

      Двое активно закивали, я промолчал, как не пьющий спиртное в принципе, а Сергей философски подал реплику:

      – Правильно говорят, что не бывает некрасивых баб, а бывает мало водки…

      Кучак расстегнул две верхних пуговицы; то ли от горячего чая его бросило в жар, а может от избытка впечатлительности:

      – Никогда мне с двумя сразу не доводилось…

      Костя шумно шмыгнул носом:

      – Помолчи уж старый ловелас, дай дорассказать. – Он уселся поудобнее, оглядывая нас с лукавством – Сидим, пьём, время мчится незаметно, разговоры – все откровеннее, а выпитое прибавляет уверенности. После третьего стакана меня перестало раздражать отсутствие книг, а лицо из «ужастика» приняло вполне терпимые черты. Дамы стали спорить о моде и подошли к журнальному столику, заваленному рекламной макулатурой из жизни публичных ничтожеств,