Старое поместье Батлера. Айлин Лин

обработаю рану на голове и дам вам настойку. Потом сбегаю на кухню, принесу перекусить, проголодались поди.

      После полдника, с удовольствием допив медовый взвар, сказала Саре:

      – Я посплю, что-то отчаянно клонит в сон.

      – Да, мисс Грейс, вам нужно побольше отдыхать. Так быстрее раны заживут, – кивнула девушка, собирая посуду со стола.

      До самого вечера я спала. В это время ко мне так никто и не пришёл.

      Проснулась перед самым ужином, будто будильник прозвенел – проревел раненым зверем желудок, требуя пищи. Хороший знак! Значит, организм точно взял курс на выздоровление. Сара пришла, как всегда, вовремя, принеся увесистый поднос со множеством разной посуды. Горячий куриный суп, овощное рагу с разваренным мясом, пышная булочка с кусочком сливочного масла и горячий взвар. Я почти всё съела, стараясь не торопиться и нормально пережёвывать.

      А после наступило время безделья, и я предалась размышлениям. Например, о том, почему я так легко стала называть графиню, эту, по сути чужую женщину, "мамой".

      И, покопавшись в себе, нашла ответ, лежавший буквально на поверхности: просто попыталась поставить себя на её место. Если бы у меня был ребёнок, который чуть не погиб и совершенно чудесным образом пошёл на поправку вопреки прогнозу врача, а итогом болезни стала всего лишь амнезия, разве я не была бы счастлива? Без преувеличения скажу – прыгала бы от радости! Уделила бы максимальное внимание и участие, во всём помогала, лишь бы ребёнок быстрее встал на ноги.

      По факту Мэделин потеряла дочку, но в её теле поселилась я, и сказать этой женщине, что от её Грейс осталась лишь оболочка, никогда не смогу. Иначе получится, что не только муж её предал, но и родная кровиночка. Посему я была решительно намерена не обижать графиню. Моя мама из той, другой жизни, почила, когда мне было меньше двух, но теперь у меня появилась Мэделин, достойный человек, и отныне мать. Я позабочусь о леди Лерой, чтобы ей больше не пришлось плакать.

      Негромкий стук в дверь раздался после ужина.

      – Войдите! – ответила я и створка тихо распахнулась.

      В комнату шагнула… старушка. Но такая очаровательная, что я невольно улыбнулась.

      Не просто бабушка, а божий одуванчик, тонкая в кости, с аристократически правильными чертами лица и такими же, как у нас с Мэделин голубыми глазами. Белоснежно-серебристые волосы уложены в высокую, элегантную причёску. На леди Мэй, а это, без сомнения, была именно она, красовалось светло-зелёное, как молодая листва в саду, платье. Три нитки жемчуга на шее и тяжёлые жемчужные серьги дополняли воздушный образ. Морщинки одна к одной, вот иначе не могу описать, подсказывали, насколько эта дама была прекрасной в юности.

      Едва касаясь пола тонкой золотистой тросточкой, женщина вплыла в помещение и, увидев меня, сидевшую на диване с томиком на коленях, благожелательно улыбнулась:

      – Милая моя Грейси! Мне сказали, что ты отдыхаешь, поэтому не пришла пораньше, – голос звонкий, совсем не старческий.

      Я встала и сделала неуклюжий книксен,