Шакал. Багряный рассвет. Виктория Падалица

себе этими рассуждениями лишь стокгольмский синдром.

      А что если вдруг… Вдруг Шалха и правда не желает мне зла?

      Вдруг в нём человечность все же есть, и он хочет уберечь меня от кошмара наяву, где провела месяц и чудом выжила?

      Вдруг Шалха одумался, изменился, исправился, и…

      Нет. Это слишком невероятно для такого чудовища, как он.

      Что-то у него на уме засело, и потому он привез меня сюда. Что-то не хорошее он замышлял, и я должна была раскусить суть этого как можно скорее. Пока не стало слишком поздно…

      В дверь постучали, выведя меня из раздумий.

      – Одежду и полотенце оставлю у входа. Поторопись, мон шарм.

      – Да, хозяин. Через пять минут буду.

      – И будь в прилежном настроении. Хочу видеть тебя готовой провести со мной незабываемую ночь любви.

      Глава 11

      Ночь любви… Фу! Да как он смеет называет это клинически больное извращение любовью!

      Тошнота к горлу подкатила, стоило лишь только представить тот глубоко ненавистный ужас, через который опять придется пройти.

      К счастью, Шалха не стал тревожить меня, и сразу отошел от двери, так и не заглянув к ванную комнату.

      Вынужденно ускорив уютный процесс купания, я принялась возбуждать сама себя.

      Просто гладила себя в различных местах, приятно сжимала, теребила и играючи пощипывала, пытаясь сосредоточиться не на предстоящем испытании, а на нём. На деспотичном хозяине-маньяке, который априори не может приходиться мне кем-то ещё. Кроме разве что, палача, ведь он волен лишить меня жизни в любой момент.

      Старательно отгоняя от себя пагубные мысли, мешавшие сосредоточиться на главном деле, я вытерлась полотенцем, затем натянула на голое тело предложенное нарядное платье, расчесалась и спустилась в гостиную.

      Снова меня ожидал фуршет.

      И на сей раз у камина. Шампанское, виноград, сыр… И его любимый шоколад, который выдавался мне порционно после каждого унижения.

      Завидев меня у дверей, Шалха любезно предложил разместиться прямо на ковре.

      И я, не раздумывая, согласилась.

      Вроде и вполне романтичная обстановка, приятная музыка, камин, игристое, и всё такое…

      Но крайне тяжело было находиться с этим чудовищем и пытаться внушить себе, что он не чудовище, а заколдованный прекрасный принц.

      Даже здесь, вдали от лагеря для смертниц, было непомерно тяжко сконцентрироваться на чем-то неестественно хорошем. Хоть Шалха и старался сделать этот вечер особенным.

      Шалха не прекращал шутить, занятно рассуждал о духовном, о ценностях, таких как любовь и верность…

      Я конечно же вела себя непринужденно и не подавала виду, что боюсь его и люто презираю. Но всё равно тот ужас и боль, что Шалха причинил мне и не только мне, упрямо стоял перед глазами и не позволял забыться ни на секунду.

      Когда же настал тот момент, и Шалха уложил меня на ковер, запрокинул ноги и начал ласкать мою промежность своим пылким настырным языком, я напряглась как перетянутая струна, готовая лопнуть.

      Но,