Капкан. Брук Лин

рада тебя видеть, – прижимаю ближе к сердцу.

      На радостный смех сестры, выходит мама, и на её лице появляется улыбка, до тех пор, пока они обе не замечают раны на моём лице.

      – Не переживайте, – опережаю их вопросы. – Я сегодня поскользнулась в ванной.

      – Как не переживать? – мама берёт моё лицо в свои руки и рассматривает его внимательно. – Ты все обработала? Нигде не болит?

      – Уже нет, всё хорошо, правда, – улыбаюсь шире и заключаю её в крепкие объятия.

      – Ох, доченька, не пугай так, – обнимает в ответ.

      Мы входим в дом, там нас встречают папа и дядя с тётей. Давно не виделась с ними, поэтому была искренне рада их сейчас встретить. Они одни из немногих, кто всегда рядом с нашей семьёй. И для меня это ценно.

      Немного посидев и рассказав взрослым о вымышленной перспективной работе в салоне, я замолкаю и стараюсь больше не говорить ни о чём. Когда-то давно я ненавидела ложь и отказывалась врать родителям. Сейчас я её тоже ненавижу, но теперь будто соткана из неё, как бы прискорбно это ни звучало. Мама, может быть, ничего не замечает и верит каждому моему слову, но я вижу и чувствую, что отец подвергает все мои слова сомнениям, подозрительно всматриваясь вглубь моих глаз. Будто пытается ворваться в душу и узнать, что же на самом деле происходит. А я этого не хочу. Боюсь снова ранить. Поэтому мне лучше больше молчать и чаще улыбаться.

      Позже все решают остаться с ночёвкой у родителей. Мы с Эмми, как в детстве, прячемся в нашей комнате, укрываемся одеялом, берём в руки по стакану какао и принимаемся за разговоры, длящиеся до самого утра.

      – Мне надо так много тебе рассказать, – возбуждённо начинает она. – Это была такая насыщенная поездка. Я столько увидела, со столькими людьми познакомилась. И всё благодаря тебе, сестрёнка, – тихим шёпотом заканчивает своё предложение.

      Улыбаюсь, разглядывая её счастливое лицо. Нет ничего лучше таких моментов. И нет ничего, чтобы я не смогла сделать ради того, чтобы её счастье длилось долгие-долгие годы. Она важнее всего на свете. Она моя искренность. Она та, в ком осталась жить частица моего раненого сердца. Она лучший хранитель моей любви.

      – А ещё, я влюбилась, – выговаривает на одном дыхании и с опаской смотрит в глаза.

      – Влюбилась? В кого?

      Знаю, что у неё такое впервые, поэтому приятное волнение окутывает с головой.

      – Обещаешь, не ругаться и не говорить родителям? – смотрит, прикусив нижнюю губу.

      – Обещаю!

      А в голове тут же начинают крутиться мысли о том, что он либо взрослый мужчина, либо женатый, а возможно – и то, и другое.

      – Это сын Рената Яновича, – шепчет, будто боится, что нас кто-то может подслушать.

      – Роланд? – ужасом вырывается из уст.

      В груди нарастает щемящее чувство. Хочется выдохнуть, но будто ком застревает в горле. Мысль, что ей может нравиться этот человек, сотрясает всё вокруг за доли секунд.

      – О нет! Мне от одного его вида становится плохо. Я про Османа, его старшего брата, – произносит умирающим голосом,