Революция. Артуро Перес-Реверте

почувствовал беду. Тот кивнул, подтверждая опасения:

      – Золото исчезло, Панчо. Нас обули.

      Вилья переменился в лице:

      – Ты шутить со мной вздумал, морда индейская?

      – Разве за мной когда-нибудь водилось такое, сам скажи?

      – Не припомню.

      – То-то и оно.

      Вилья замолчал, словно в удушье, хватая воздух ртом. Потом огладил усы и оглянулся по сторонам. Взялся за рукоятку револьвера, как будто искал, в кого бы еще пустить пулю.

      – А охрана? Ты же говорил – надежные ребята, а?

      – Вполне надежные. Но их перебили.

      – Всех?

      – Они попали в засаду на дороге… Шесть человек, шесть убитых. Перестреляли их из-за скал.

      – А машина?

      – Нашли в полумиле оттуда… Пустую. Еще следы лошадей или мулов, но те ли это следы или были оставлены раньше – не понять. Почва каменистая, отпечатков копыт мало.

      – Вот же дьявольщина…

      – Именно.

      – Знаешь ли что – отправь-ка туда патруль из индейцев-яки. Лучших следопытов, какие только есть у нас.

      – Уже сделано. Посмотрим, отыщут ли чего.

      Обескураженный Вилья открыл было рот, будто хотел добавить что-то, но передумал. Вместо этого он вдруг с необычной для себя яростью схватил Сармьенто за руку и оттащил на несколько шагов в сторону. Ни Мартин, ни майор их разговор не слышали. Индеец же показал на Мартина. Раз, и другой, и третий – угрюмо и злобно, и лицо Вильи стало напряженным и суровым. Он подошел к инженеру и взглянул на него совсем не так, как раньше: от прежнего приветливого дружелюбия не осталось и следа. Не сводя с него недоверчивых глаз, он обратился к майору:

      – Гачупин все время был при тебе?

      – Не отходил ни на шаг и ни на миг, сеньор полковник, – ответил тот. – И я не спускал с него глаз.

      – А как по-твоему, он…

      Он осекся: обвинение не облеклось в слова, но движение руки, снова взявшейся за кобуру, было достаточно красноречиво. Майор убежденно помотал головой:

      – Невозможно.

      – Уверен?

      Гарса спокойно выдержал пронизывающий взгляд Вильи. И решительно кивнул:

      – Как в себе самом.

      Лицо Вильи немного прояснилось. Он глубоко вздохнул в раздумье, а когда вновь перевел глаза на инженера, в них читалось сожаление.

      – Скажи-ка, дружище, эта монетка еще при тебе? Ну, которую я дал тебе в «Банке Чиуауа»?

      Мартин смущенно полез двумя пальцами в жилетный карман. Золотой «максимилиан» заиграл, заблестел, засверкал на солнце. Вилья взял монету в руки, повертел. Потом спрятал в собственный карман, под перекрестье почти опустевших патронташей.

      – Ничего, если одолжу ненадолго, ладно? Я верну.

      Инженер кивнул. Он не дорожил монетой. Его по-прежнему как будто несла волна этого приключения, где все казалось нереальным – все, кроме угрюмого угрожающего взгляда, который из-за спины Вильи вонзил в него Сармьенто.

      Он спускался по лестнице, чувствуя себя другим человеком – прилично одетым, с только что вычищенной