Прыжок через бездну. Александр Артамонов

очень-то вы меня рады видеть, отец Павел. А как же христианское человеколюбие?

      – Перестаньте кривляться в храме Божьем. Если Бога не боитесь, хотя бы имейте уважение к святому месту, – ответил отец Павел.

      – Но-но, святоша, не очень-то увлекайтесь. Забыли, как вы получили это доходное место? О чём вы тогда думали? Явно не о Святом Писании. Не забывайте, что вы, как и все, оформили сделку, а часики-то тикают.

      Отец Павел ещё больше побледнел и, слегка пошатнувшись, схватился за сердце:

      – Я уже трижды служением своим искупил сей грех перед Богом. Зачем ты мучаешь меня, окаянный? Что тебе нужно, говори уже?

      Человек в плаще сделался серьёзным и, помолчав несколько секунд, сказал:

      – Время пришло. Как у вас в Библии сказано, «время разбрасывать камни и время собирать»? Они нашли того, кто собирает камни, скоро нам придётся ответить за всё.

      Отец Павел начал было снова креститься, но, остановившись, прошептал:

      – Не зря я видел нынче адское пламя во сне. Вот оно, значит, как. Чувствую, лихой час не за горами. А что делать? Бежать бы надо, да куда? Везде достанет нечистый!

      – Не бежать нам надо, а действовать, неспроста гипнотизёр отсылает подальше Посланника своего, знает: время не пришло, выжидает, хитрец. А уж когда время придёт, вот тогда подожмём хвосты.

      – Не приведи Господь, – прошептал побледневший священник.

      – Но не волнуйтесь, отец Павел, – усмехнулся пришедший, – я уже нашёл того, кто поедет за ним, ещё поборемся с гипнотизёром. Только держаться мы теперь должны вместе. Поодиночке они нас, как овец, перережут.

      Отец Павел молчал, кивая, соглашаясь со своим гостем. Он морщил лоб и думал о своём.

      – Была у меня мечта в молодости: построить храм, светлый, чистый, чтобы приходил в него человек и замирал в возвышенном изумлении. Да не давал мне Господь выполнить задуманное, чувствовал гордыню мою. Что ни сделаю, всё судьба дурным местом поворачивалась. Впал в грех отчаянья тогда, каюсь. К святым иконам с кулаками пришёл, грешник. А сам всё шептал: «За что отринул ты меня, Господи?» Вот и поймал меня лукавый, видя слепоту мою. Соблазнил. Да я ж не ради себя старался, ради людей.

      Отец Павел посмотрел на собеседника, тот в ответ глядел с усмешкой и презрением.

      – Я вот не пойму одного, господин хороший, – сказал отец Павел. – Ну, ладно, я ради мечты старался, у других тоже свои мечты есть, хорошие или плохие, но есть. Кто о профессии думал, кто в долгах был, выкарабкаться хотел, кому-то деньги на дом с садиком нужны были. За что вы-то в грех сей впасть решились, чтобы безнаказанно к беспорядкам везде взывать? Ради чего вы всё вокруг разрушить хотите?

      – Эх, дорогой вы мой служитель культа, даже не пытайтесь меня понять. Вы думаете, я такой беспринципный, циничный монстр. Да, вы правы, я такой, но я – это вы без маски ложной нравственности. Везде все учат любви к ближнему, любви к Родине, рассказывают сказки про высокую мораль. А зачем мне ваша мораль? Зачем мне любовь к человеку? Что такое ваш патриотизм? А вера в Бога? Зачем все эти ваши абстрактные