Фельдмаршал в бубенцах. Нина Ягольницер

быстро убывал черный изюм, уже были обговорены и новая юбка чьей-то сестры, и забавный толстяк, за которого собралась замуж чья-то кузина, и прочие не менее важные и волнующие материи.

      Росанна же самозабвенно веселила подруг сплетнями, зная, что звонкий хохот девичьего цветника заглушит любые голоса из кладовой надежнее всякого иного шума. А отец потом услышит немало соседской воркотни, дескать, гвалту было как в курятнике, что отметет у него сомнения, весь ли день дочь провела в лавке.

      Сесилия, младшая дочь портного Кальвино, худая девица с длинным унылым лицом, зато в котте дорогого зеленого сукна, наклонилась вперед и понизила голос:

      – Дамы, а знаете, мне батюшка к именинам камизу у вышивальщицы заказал. Сущее загляденье, прямо жаль под юбками прятать.

      Послышались восхищенные вздохи – Сесилия была любимицей отца и порой получала от него невиданные подарки.

      С удовольствием выслушав расспросы, девушка чуть зарделась:

      – Да чего рассказывать-то… Росанна, дай-ка в кладовую зайти. Сами узор рассмотрите.

      Но Росанна вдруг с опаской оглянулась на дверь кладовой и помотала головой:

      – И не думай! Я утром там такую крысу увидела – чуть в обморок не повалилась. Я в кладовую до батюшкиного возвращения ни ногой, да и вам не советую.

      Сесилия поморщилась, а хохотушка Лола вдруг ткнула ее пальцем в бок:

      – Ох, поди ж ты, крыса! Признавайся, Росанна, небось, кавалера там прячешь!

      Лавочница драматически сложила ладони на груди, округлила глаза и с надрывом прошептала:

      – Да какое там, Лола! Целых двух! Выбрать все не могу, так заперла вдвоем и жду. Пускай дуэль учинят на лопатках для муки, кто победит, за того и замуж пойду!

      От взрыва смеха в лавке задребезжала посуда. Лола утерла глаза:

      – Ох, Росанна, и язык у тебя! Храни Господи того победителя!

      Сесилия разочарованно поджала губы, а Лола чуть покосилась на нее и еле заметно ухмыльнулась.

      …Корзинка опустела, новости иссякли, и девушки одна за другой потянулись к выходу. Проводив подруг, Росанна выглянула на крыльцо, огляделась, вернулась в лавку и негромко постучала в дверь кладовой. Войдя, она улыбнулась:

      – Вы не оглохли от нашего квохтанья?

      Годелот в ответ поклонился с характерной угловатостью всех прирожденных военных, донельзя раздражавшей Росанну:

      – Напротив, мона, надеюсь, это мы не слишком шумели.

      Пеппо подошел ближе, и лавочница заметила, что он выглядит слегка подавленным.

      – Одна из твоих подруг просто как в воду глядит, – усмехнулся он, – я даже испугался.

      Девушка отмахнулась:

      – Лола-то? Язык у нее без привязи, и одни амуры на уме. Даже в голову не бери.

      Годелот тем временем прислушался к приглушенному звону колоколов.

      – Мне пора, – мрачно сказал он, – за полдень уже, к построению успеть нужно.

      Повисла неловкая пауза, и Росанна проговорила:

      – Тогда выйдите в лавку, я дам знать, чтоб никого не было. У прилавка потопчитесь,