Вслед за тенью. Книга вторая. Ольга Смирнова

а вы так и будете здесь сидеть, пока я буду в ванной?

      – Предлагаешь составить тебе компанию? – уточнил он иронично, так и «не отклеившись» от дисплея.

      – Что вы себе надумали? Конечно, нет! Я не то имела в виду… И вообще…

      – Не планирую вас переубеждать, Миледи. Сейчас не время, не обессудьте, – задумчиво бросался фразами Кирилл Андреевич. И несколько секунд о чём-то поразмышляв, принялся стучать по «клаве».

      «Хотя, стучать – громко сказано, – мысленно поправилась я. – Почти бесшумно набирает текст, но строчит, как подкошенный, как заявила бы Марья…»

      Понаблюдав за своим молчаливым «надсмотрщиком» ещё какое-то время, я пожала плечами и отправилась принять душ.

      Глава 3 Подслушанный разговор

      Под согревающими струями расслаблялись мышцы. Наконец пропала скованность, не покидавшая их после студёной лесной прогулки с Марьей и, казалось, даже усилившаяся после того, как я поняла, что проснулась совсем не в своей постели. Кровь веселее побежала по венам, даря телу лёгкость и гибкость. Сделав воду попрохладнее, я ополоснула копну волос, привычно «взбунтовавшихся» после мытья, кажется, яичным шампунем, и, охладив лицо и шею тугими прохладными струями, ловко выбралась из ванной. Процедура не заняла много времени, но неплохо взбодрила и улучшила настроение. Обтерев тело толстенным махровым полотенцем, я водрузила на голову тюрбан из ещё одного, предусмотрительно оставленного в ванной. И, укутавшись в огромный пушистый халат, словно яхта на белых парусах «вплыла» в свои апартаменты.

      Кирилл Андреевич говорил по телефону и обернулся, когда я проявилась на горизонте.

      – Я должен сам его увидеть. – сказал он по-английски, не сводя с меня глаз. И замолк, видимо, выслушивая ответ собеседника. – Завтра буду на месте… Да… Отлично! Так и сделаем…

      Я чуть склонила голову и постаралась скрыть непонятно откуда взявшийся интерес к этому разговору. Слушая собеседника, мой «надсмотрщик» наблюдал за тем, как я направляюсь к постели, привычно усаживаюсь на неё по-турецки и водружаю вокруг себя «окоп» из одеяла.

      – Буду на связи, – пообещал он и завершил разговор.

      «Интересно, он свернул беседу, уловив, что я понимаю, о чём он говорит? Или всё интересное уже было сказано, пока я была в ванной?» – задумалась я.

      Я не была ассом в английском, хотя дед сделал всё, чтобы у меня получилось: снабдил кучей учебных материалов, организовал дома отменный лингафонный кабинет и предоставил авторитетного преподавателя – носителя языка. Некоторый успех в разговорном у меня, конечно, просматривался, но в целом я так и не проявила особого рвения, и совсем не потому, что язык мне не нравился. Просто я с детства испытывала страсть именно к редким языкам. Точнее, к «мёртвым» или искусственным, среди которых выделяла латынь, необходимую в будущей профессиональной деятельности и эсперанто – язык, который мы с Алисой довольно быстро освоили в детстве и любили на нём секретничать. Было в моей копилке и сносное владение одним наречием, «умершим», по историческим меркам, совсем недавно. На нём изъяснялась