Последний бой «чёрных дьяволов». Сергей Нуртазин

улице прекратилось. Надолго ли? Александр остановился, обеспокоенно посмотрел на дом Великановых. Как там Тимоха и Левка? Пока в доме было тихо…

      Когда Григорьев и Плотницын вышли из дома, мордастый немец обратился к Тимофею, кивнул в сторону стоявшего на печке ведра с водой, затем указал на табуретку.

      – Вассер.

      Тимофей понял, снял с печи ведро, поставил на табурет. Немец сунул палец в ведро, довольно произнес:

      – Гут вассер.

      Закинув автомат за спину, он снял каску с натянутым на нее камуфляжным чехлом, надел Тимофею на голову, рассмеялся.

      – Ецт бист ду айн дойчер зольдат. Немецкий зольдат, корош зольдат. Я брать ваш город Ростов восемнадцатый год. Сейчас два раз.

      Немец говорил правду: в восемнадцатом году кайзеровские войска действительно оккупировали Ростов-на-Дону, об этом Великанову рассказывал отец. Сейчас немцы пришли снова. Тимофей отшатнулся, сдернул каску, положил на стол. Немец зло посмотрел на юношу, помахав указательным пальцем перед его носом, сказал: «Найн!» – и снова водрузил ее на голову Великанова-младшего. Тимофей потянулся рукой к каске, но встретился взглядом с глазами матери. Он видел, как она почти беззвучно, одними губами, прошептала: «Сынок, не надо!» Кинув взгляд на испуганную сестренку Анютку, он опустил руку. Сейчас важно было усмирить взрывной, как у отца, характер, чтобы не погубить близких ему людей. Немец склонился над ведром, зачерпнул ладонями воды, плеснул на грязное лицо, энергично растер руками. Тимофей с ненавистью посмотрел на мощную шею и бритый затылок. Немец умывался, шумно отфыркиваясь, расплескивая воду на пол. Мать кивнула на шкаф:

      – Пойди принеси ему чистый рушник.

      Тимофей сходил за полотенцем и протянул его немцу, когда тот закончил умываться. Немец взял полотенце, утер лицо и руки. Неожиданно его взгляд остановился на кровавом пятне на полу. От разлитой воды оно расплывалось, становилось больше. Немец бросил полотенце на стол, зашарил глазами по комнате. Второе пятно он обнаружил недалеко от входа в подвал. Отбросив половик, фашист обнаружил крышку. Жестом подозвав к себе Тимофея, он велел открыть лаз. Лицо матери побледнело, рука невольно легла на сердце. Анютка прижалась к матери.

      Тимофей подошел к лазу, поднял крышку, прислонил ее к стене и встал у немца за спиной. Мотоциклист, не отрывая взгляда от входа в подвал, передернул затвор автомата, опасливо подошел к подвалу, направил ствол в подпольную темноту. Указательный палец лег на спусковой крючок. Допустить того, чтобы немец выстрелил, Тимофей не мог, ведь тогда будут убиты Левка и лейтенант, а затем, скорее всего, кара постигнет и всех остальных, включая мать и маленькую Анютку. О зверствах гитлеровцев Тимофей и его друзья были уже наслышаны…

      Взгляд упал на колун, прислоненный к печке рядом с поленьями. Он не заметил, как топор оказался в его руке. Перед глазами мелькнул ненавистный бритый затылок. Ярость подступила к горлу. Вспомнился отец, убитые рядом с их домом красноармейцы, погибшие у полуторки артиллеристы, любимый