Турагентство Миноставр. Валентин Колесников

деньги были у меня изъяты, как контрабандный товар, меня отпустили. Я спокойно добрался на поезде в Киев, и после скандала с женой, все пришлось начинать сначала. Жена долго не разговаривала со мной, но в конце концов, простила мое бегство в Чехию, и жизнь безработного снова потекла своим чередом. Деньги, оставленные Лиличке, перед тем, как я уехал в Прагу, закончились и мы снова остались без гроша в кармане…

      Глава 2

      Утро выдалось солнечное и теплое. Воскресный день, настроение прекрасное и бодрое состояние души влекло меня сделать что-то полезное для дома для семьи и вообще быть полезным в доме. С этими чувствами я проснулся и первым делом обнаружил, что рядом со мной в постели жены уже не было. Из кухни доносился стук посуды, верный признак того, что моя любимая супруга находится там. Я вскочил с постели и бросился в ванную, затем, как был в трусах и в майке пришел на кухню. Жена в это время сидела за кухонным столом и пила кофе.

      – Доброе утро, родная. – Увидев ее хмурое лицо, обратился к ней, назвав ее этим не принятым у нас словом “родная". Так как, когда-то на пикнике с одной семьей назвал мою жену, бывший ее одноклассник. На что она отреагировала смехом, и долго вспоминала об этом, высказываясь с улыбкой. Вот и на сей раз, я хотел внести икринку приятного настроения в ее хмурый облик, не предвещающий ничего хорошего с ее стороны.

      – Что, кофе пришел пить? – мои ожидания, кажется, стали оправдываться.

      – Да! – коротко решил ответить я, не вдаваясь в подробности ее настроения.

      – Вон там на плите чайник, кофеварка, в пачке еще есть кофе, можешь себе приготовить.

      Я стал готовить кофе. Положив две ложечки порошка, молотого кофе "Арабика", залил кипятком, дал настояться. Затем открыл холодильник, стал искать там молоко.

      – Ты, что не видишь, что у нас даже хлеба нет. – Стала недружелюбно говорить жена. Ее насупленное и грустное лицо не предвещало ничего хорошего. Я разбавил горячий кофе холодной водой и уселся за кухонный стол, стал пить, молча, под уничтожающие хорошее настроение вздохи жены, напиток без молока и хлеба. Когда в чашке оставалось ровно половина кофе, спросил:

      – Душечка, что будем делать? – и понял, что совершил ошибку. Что спросонья не сделаешь? Каких ошибок не наделаешь? Лучше молчать. Но было уже поздно. Слезы ручьями полились с глаз у жены и сквозь всхлипы и рыдания она сказала: