Тайный советник Ивана Грозного. Приключения дьяка Федора Смирного. Сергей Кравченко

постриг.

      «Быстрый яд смешали, сволочи! – прошипел царь Иван, вспоминая. – Ну, погодите! Я вам смешаю!»

      А мальчик Ваня все стоял у постели, и платье казалось ему тенью матери, кровавым отпечатком.

      Он хотел уже идти к себе, когда в дверь ударили, она взвизгнула петлями, и в комнату вошли боярин Михаил Тучков и окольничий Андрей Михайлович Шуйский, только вчера выпущенный из тюрьмы и пожалованный в бояре.

      Увидев Ивана, они и ухом не повели. Тучков стал шарить по сундукам, углам, шкатулкам с рукоделием. Искали не драгоценности, их еще неделю назад ссыпали в сокровищницу. Их даже не украли! Шуйские собирались владеть всем!

      Пока Тучков шуровал в женских тряпках, князь Андрей уселся в кресло у кровати. Ноги в слякотных сапогах положил на постель, прямо на платье Елены. Ваня побледнел, оцепенел от ненависти и страха.

      – А знаешь ли ты, Ваня, что мы с тобой братья? – начал враскачку Шуйский. – Да-да, оба – Рюрикова корня. Потомки светлого Александра Невского. Только ты от младшей ветви, а я – от старшей! А что нам Рюрик завещал? Что старший брат младшему – отец и господин, несмотря на волости. Так я тебе заместо отца теперь буду.

      Шуйский заржал, перебросил ногу за ногу, отчего жирный ошметок апрельской грязи упал на жемчужную россыпь по поясу платья.

      – А лучше, Ваня, – продолжал Шуйский, – давай я тебе не просто отцом буду. Хочу называться не только боярином, а первосоветником государевым! Слышь, Тучков, запиши новый чин, пока не забыл.

      Тучков хлопнул крышкой сундука и нервно подскочил к постели.

      – Нету бумаг, Андрей! Нет переписки! Но должна быть! Говорили люди об измене. Куда ты, сука, письма польские девала?! – завопил Тучков, и Ваня понял, что он пьян.

      Тучков опрокинул ларец с рукоделием, схватил вязальные спицы и, упав на колени у постели, стал с силой втыкать их в платье. При этом он изрыгал чудовищный мат и старался поразить сталью самые интимные точки. Ваня подскочил к кровати, ухватил платье за рукав и дернул к себе. Но в другой рукав уже вцепился князь Андрей, он тоже рванул платье, и оно лопнуло в вороте и в подмышках. Правый рукав оторвался и остался в руке Шуйского. Князь медленно сложил его вчетверо, поплевал на ткань и, глядя на Ваню с улыбкой, стал чистить носок сапога. Ваня выбежал в коридор.

      Тут только что пронеслась толпа с факелами. Старший Шуйский, Василий Васильевич, спешил схватить князя Оболенского, фаворита покойной царицы. Воняло смоляной гарью и смрадом пьяной компании.

      Ваня почувствовал ледяную корку на поверхности мозга, еле добрел до своей спаленки, забылся в бреду на несколько недель. Это спасло ему жизнь…

      Федор Смирной тоже вспоминал детство. И вот же чудо! – он тоже находился сейчас на площади перед вратами Успенского собора утром 3 февраля 1547 года!

      Пятилетний Федя стоял между отцом и матерью в первом ряду обывателей. Если, конечно, считать рядом неспокойный край людской толпы. Такое видное