Холостяцкие откровения. Николай Владимирович Краевский

момент раствориться, исчезнуть, как туман, который так похож на мираж, обман. И исповедь Драйзерова явно тому поспособствовала. В ответ она написала ему такое гневное письмо, что Игорь потом еще долго-долго не мог прийти в себя, горько сожалея и раскаиваясь в том, что стал виновником происшедшей катастрофы. В отличие от Марины, она заявляла, что каждая женщина в этом мире мечтает и желает быть исключительной в глазах своего рыцаря; он же, по ее мнению, оказался таким же подлецом, как и предыдущий ее друг, которого она очень любила. На словах, мол, все вы – мастера заливать, обещать, а на деле, на поверку – ничтожества. В общем, она настоятельно просила, даже требовала забыть ее и больше не беспокоить. Но он все-таки вновь и вновь предпринимал попытки возобновить с нею связь, посылая одно письмо за другим и взывая к ее доброте и милосердию. Напрасно, тщетны были его страдания. Лишь еще несколько поздравительных открыток получил он от Тамары, в которых весьма скупо, сухо, в нескольких строчках напоминала она о себе, как бы отдавая дань его слезным заверениям, мольбам.

      21.

      Справедливо говорят, что одна беда не ходит. В ту злосчастную ночь, когда Игорь заступил в наряд, караул, ему было ужасно плохо на душе: личная жизнь совершенно не клеилась. На помощь пришел Витек, товарищ, тоже заступивший на службу: выпей, мол, и все пройдет, как раз и компанию составишь… В общем, заправились они и другие часовые тогда капитально, и надо же было так случиться, что поздно ночью, в разгар самого сна, прибыл проверить караульную службу сам начальник училища. За два года учебы подобный ночной визит высокого начальства на памяти насмерть перепуганных курсантов был в первый раз и – не в бровь, а в глаз. Уже потом прояснилась причина сего внезапного посещения, но об этом чуть позже. Нетрудно догадаться, какую реакцию у генерала вызвала полусонная, полупьяная компания под ружьем. Разумеется, всех, включая начальника караула, тут же с наряда сняли и заменили на трезвых. Бедолаги, включая и Драйзерова, которому, безусловно, вряд ли уже чем-то мог помочь влиятельный родственник, мысленно попрощались с училищем и лишь молили Бога, чтобы вопрос об их отчислении не принял более крутой оборот: ведь, по идее, грубо нарушив Устав – свод армейских законов, они заслуживали сурового наказания, вплоть до вынесения приговора трибуналом. Да, уважаемые, в армии тогда был железный порядок, и все, начиная от рядового и кончая маршалом, старались неукоснительно его соблюдать. То, что случилось в училище (наряд оказался абсолютно не боеспособным), и другие подобные ситуации расценивались как ЧП, и к виновникам принимались жесточайшие меры, чтобы впредь никому не повадно было. Во многом, благодаря заслуженному авторитету всеобщего любимца Георгия Константиновича Жукова, тогдашнего Министра обороны страны, сохранялся в армии боевой настрой, дух, и была эта самая железная дисциплина, без которой, собственно, и невозможно представить вооруженные силы. И без которой не выиграли бы вторую мировую войну. Ведь что бы там ни заявляли наши прошлые и нынешние союзники, партнеры