Меч Предназначения. Анджей Сапковский

призвание к совершенно обратному. Йеннифэр, учитывая определенные изменения в организме, не может исполнить своего призвания и мечется из стороны в сторону. Черт побери, только рубайлы да краснолюды не чувствуют никакого призвания, а просто хотят нахапать как можно больше. Может, поэтому меня к ним так тянет?

      – Не к ним тебя тянет, Геральт из Ривии. Я не слеп и не глух. Не при звуке их имен ты схватился тогда за мешочек. Но кажется мне…

      – Напрасно кажется, – беззлобно сказал ведьмак.

      – Прости.

      – Напрасно извиняешься.

      Они сдержали лошадей в самое время, чтобы не налететь на резко остановившуюся колонну лучников из Каингорна.

      – Что случилось? – поднялся на стременах Геральт. – Почему остановились?

      – Не знаю, – повернул голову Борх. Вэя с удивительно сосредоточенным лицом быстро произнесла несколько слов.

      – Поскачу в голову, – сказал ведьмак. – Узнаю.

      – Останься.

      – Почему?

      Три Галки минуту помолчал, глядя в землю.

      – Почему? – повторил Геральт.

      – Поезжай, – бросил Борх. – Может, так-то оно и лучше.

      – Что – лучше?

      – Поезжай.

      Мост, связывающий два берега каньона, выглядел солидно, был построен из толстых сосновых бревен, опирался на четырехугольный столб, о который поток, шумя, разбивался на длинные полосы пены.

      – Эй! Живодер! – рявкнул Богольт, подводя телегу. – Ты чего остановился?

      – Черт его знает, что это за мост!

      – А чего ради нам на него лезть? – спросил Гилленстерн, подъезжая ближе. – Что-то не светит мне лезть с телегами на эту кладку. Эй, сапожник! Ты почему ведешь туда, а не по тракту? Ведь тракт идет дальше к западу?

      Героический отравитель из Голополья приблизился, скинул барашковую шапку. Выглядел он презабавно, облаченный в натянутый на сермягу старомодный полупанцирь, который выковали еще, почитай, при короле Самбуке.

      – Тут дорога короче, государь, – пояснил он не канцлеру, а непосредственно Недамиру, лицо которого по-прежнему выражало прямо-таки болезненную усталость.

      – Чем какая? – спросил, поморщившись, Гилленстерн. Недамир не удостоил сапожника даже взглядом.

      – Это, – сказал Козоед, указывая на три вздымающиеся над округой щербатые вершины, – Хиява, Пустула и Скочий Зуб. Дорога ведет к руинам старой крепости, обходит Хияву с севера, за истоками реки. А по мосту мы можем дорогу срезать. По ущелью выйдем на равнину меж горами. А если тама драконьих следов не найдем, пойдем дале на восток, осмотрим яры. А еще дале на восток лежат ровнютенькие луговины, оттедова прямая дорога в Каингорн, к вашим, государь, владениям.

      – И где это ты, Козоед, такого ума об энтих горах поднабрался? – спросил Богольт. – У колодок сапожных аль как?

      – Нет, милсдарь. В ребячестве овец тута пас.

      – А мост выдюжит? – Богольт приподнялся на козлах, глянул вниз, на пенящуюся реку. – Пропасть сажен сорок.

      – Выдюжит.

      – А откуда