Силуэт женщины. Оноре де Бальзак

в несколько секунд принял столь жаркий оборот, что молодой человек перестал сдерживаться. Но граф Кергаруэт, увидев, что его племянница скачет к ним с выражением мучительной тревоги на лице, назвал противнику свое имя и попросил его молчать в присутствии юной особы, доверенной его попечениям. Неизвестный не мог удержаться от улыбки и протянул старому моряку свою визитную карточку, сообщив, что снимает домик в Шеврезе, затем, указав туда дорогу, поспешил удалиться.

      – Вы чуть было не искалечили этого несчастного штафирку, племянница, – сказал граф, поворачивая навстречу Эмилии. – Разве вы разучились держать коня в узде? Вы предоставили мне одному заглаживать ваши безумства, подвергая риску мое достоинство; между тем будь вы здесь, одного вашего взгляда или приветливого слова – а ведь вы умеете быть любезной, когда не дерзите, – было бы достаточно, чтобы все уладить, даже если бы по вашей милости он сломал себе руку.

      – Ах, милый дядя, во всем виновата ваша лошадь, а вовсе не моя. Право, мне кажется, что вам становится трудно ездить верхом, вы уже не такой лихой наездник, как в прежние годы. Но вместо того чтобы болтать пустяки…

      – Черта с два! Пустяки! Разве это пустяк – нагрубить своему дяде?

      – Может быть, нам следует узнать, не ранен ли этот молодой человек? Ведь он хромает, дядя, посмотрите же.

      – Да нет, он несется на всех парусах. Ну и здорово же я его отчитал!

      – Ах, дядюшка, узнаю вас!

      – Стой, племянница, – сказал граф, схватив под уздцы коня Эмилии. – Я не вижу надобности заискивать перед каким-то лавочником, который должен быть только польщен, что его сшибла с ног очаровательная барышня или командир корабля «Бель-Пуль».

      – Почему вы думаете, что он из простых, милый дядя? Мне показалось, что у него прекрасные манеры.

      – Нынче у всех хорошие манеры, племянница.

      – Нет, дядюшка, далеко не у всех такой вид и обращение, это приобретается только в свете; и я готова держать пари, что этот юноша – дворянин.

      – Да у вас и времени-то не было рассмотреть его как следует.

      – Но я уже не в первый раз его вижу.

      – И уже не в первый раз за ним охотитесь! – со смехом отпарировал адмирал.

      Эмилия покраснела; дядя, вдоволь насладившись ее замешательством, сказал наконец:

      – Эмилия, вы знаете, я люблю вас, как родную дочь, особенно за то, что вы единственная из всей семьи сохранили вполне законную гордость, которая оправдана высоким рождением. Черт побери, племянница, кто бы мог подумать, что добрые правила станут такой редкостью? Ну так вот, я хочу быть доверенным ваших тайн. Милая крошка, я вижу, что этот юный дворянин вам небезразличен. Тсс! Домашние будут издеваться над нами, если мы отчалим под пиратским флагом. Вы понимаете, что это значит. Так позвольте же мне прийти вам на помощь, племянница. Будем оба хранить нашу тайну, и я обещаю привести его к нам в гостиную.

      – Когда же, дядя?

      – Завтра.

      – Но, милый дядюшка, надеюсь, это меня ни к чему не обяжет?

      – Решительно ни к