Мысли и факты (1889). Первый том. Философские трактаты, афоризмы и исследования. Отто Либман

реальное достижение к задуманному идеалу, так и мыслящий человек должен поступать с гуманитарной наукой. Периодические колебания между яростной самоуверенностью и сомневающимся недоверием – таков пульс интеллектуального прогресса как в индивидуальной жизни мыслителя, так и в истории развития всего нашего рода. Сократ, Декарт, Бэкон вдохновлялись этим здоровым скептицизмом. Пусть же он никогда не угаснет! Ибо застой – это смерть. Оставим медицинскую историю отдельных скептических Heautontimorumenos на откуп поэту и психологу, пусть лучше описанием скептических эпидемий займется новый Фукидид или Мандзони. Однако здесь нам предоставляется привилегия рассмотреть в духе здорового и нормального скептицизма идею природы, которая является одной из основных характеристик современной мысли. Некоторые пограничные идеи, которые уже неоднократно высказывались, иногда в довольно причудливой форме, должны быть доведены до логически строгой формы, при этом я могу опираться как на предшествующий трактат, так и на более ранние дискуссии. 2.

      В качестве методологической общности на первый план должны быть выдвинуты следующие тезисы. Любая натурфилософская и научная теория представляет собой попытку проследить либо все, либо некоторые явления внешнего мира, относительность и обусловленность которых человек считает понятной, до их условий, которые либо вообще не доступны опыту, либо недоступны ему непосредственно, и, наоборот, вывести их из этих условий. Так, эпициклическая теория Птолемея и гелиоцентрическая доктрина Коперника; так, вихревая теория Картезия и гравитационная доктрина Не> втона; так, корпускулярная философия Лесажа и динамизм немецких метафизиков. Если теория не основана на аксиомах, то она строится на гипотезах; если она не состоит из априорных, т.е. чисто логических и чисто математических истин, то ее критерием является очевидное согласие ее следствий с фактами наблюдения. Когда она благополучно прошла цензуру логики и математики и тем самым доказала свою мыслимость, она предстает перед судьей опыта, чтобы узаконить себя как эмпирически истинную. Если несколько логически и математически одинаково правильных «теорий» разными способами выводят одни и те же явления, то они обладают научным равенством; мы можем выбирать между ними, колебаться, сомневаться; и неопределенность, как и спор, может закончиться только тогда, когда какой-нибудь открытый или вновь наблюдаемый факт из той же или другой области явлений будет соответствовать следствиям одной теории и противоречить следствиям другой. Это относится, например, к области оптики, когда в споре между теорией эманации и теорией ундуляции в пользу последней высказалось явление интерференции. Если теория сама по себе логически и математически верна, более того, полностью соответствует всем известным фактам и, следовательно, достигла наивысшей мыслимой степени научной легитимности, то из этого еще не следует, что она метафизически