Сневер. Ник Форнит

заставил замереть сердца. В палатке стоял пустой примус, еды не осталось. Нужно было продолжать поиски, но где взять силы? Ночь ей не пережить. Они сложили палатку. Высокий опять пошел вверх, но через десяток шагов остановился и в изнеможении сел на снег. Побежденные, они начали спуск. Молча, шатаясь как в дурном сне. Девушка долго искала парней. Ей совсем не было холодно и есть не хотелось. Она даже об этом не думала. Она ни о чем не думала, только искала. Научилась съезжать верхом на лавинах, когда видела людей, идущих с рюкзаками, а потом долго раскапывала снег и всматривалась в побелевшие лица, но не находила. Она осторожно пробиралась к палаткам ночью и ее дыхание легким морозным ветром покрывало инеем закрытые ресницы спящих. Некоторые спали ногами к выходу. Тогда она вытаскивала их спальники чтобы посмотреть кто же здесь спит, но не находила. О горной деве начали рассказывать легенды…

      Вот поэтому, – наставительно заключил я, – нужно спать головой к выходу, а не ногами. Она может быть и сейчас ходит, ищет…

      – Ой! – выдохнула девчонка и плотнее прижалась скафандром ко мне. – А на меня что-то дует… Как будто чье-то дыхание! – встревожено сообщил Вера. И тут же раздался резкий, неожиданно сильный хлопок. Мы вздрогнули, а девчонка взвизгнула. Почти сразу я понял, что это Вера хлопнул рукой по натянутой материи. – Ну, Александр, – как-то официозно вымолвил Гена, – я русский знаю не очень глубоко, но ты так рассказывал, что теперь приснится. – Саша, вы понимаете, что теперь вас ждет? – строго вопросил Вера привстал и гипнотически уставился на меня. Оказалось, что у них в темноте светятся глаза как у кошек. Это было очень круто и я не сразу ответил. – Рассказывать на ночь – это теперь ваша судьба!

      Я довольно заржал и произнес формулу: – Спокойной ночи, приятных снов, цветных и радужных. Все поняли назначение формулы и больше никаких звуков не последовало, создавая общий настрой на погружение в сон. Была и альтернативная формула из детства: «Кошка сдохла, хвост облез, кто промолвит, тот и съест!» – вполне-таки законная этническая поделка, но я пока еще не посмел. Да и не мотивировало такое на сон, скорее – на желание красиво преодолеть логику запрета.

      Ночью инопланетяне спали неспокойно, ворочаясь в своих скафандрах и только к утру крепко заснули. Я встал поздно, когда солнце выглянуло из-за гребня чтобы дать им выспаться. На стенках палатки длинными иголками вырос иней, было холодно. Я разжег примус, безжалостно ликвидировав эту красоту. Через минуту палатка просохла и стало комфортно. Девчонка открыла глаза и изумленно уставилась на меня. Я улыбнулся ей, потом взял кастрюлю и, высунувшись наружу, наскреб снега. Когда вскипела вода, заварил чай. Девчонка выбралась из своего скафандра и помогла мне разложить еду. Меня порадовал этот признак хорошей горной этики. Я налил ей и себе чаю, булькнув туда кусочки прессованного сахара. И тут биолог Гена заворочался, принюхался