Волчий Бог и танцевальная чума. Опера. Velikaya Lives Lui Braun

как лекарь прописал рецепт латынью,

      Подсушенными сброшены на сито:

      – В банкетный зал их, гостям-гурманам на стол!

      Первый, второй, третий… пошёл.

      Штабная палата раскрыла латы,

      Через двери крылаты,

      Каталки, солдаты…

      Избавилась от лишнего груза

      К визиту знатного француза,

      Облачена в банкетный зал,

      Белые скатерти льна на столы нанизав,

      Салфетки, фужеры, сервизы, мормонки, фраже…

      Деликатесных блюд расставлен ряд уже,

      Легли помимо лап початки кукурузы,

      Поча – поча…

      У Розенбаума песня горяча о чёрном цветке,

      Он в теме… он знает…

      О «горькой» в стакане,

      Надрывом кадык голосит…

      Чолпон-Ата, собрав в букет лугов басы,

      Большой тюльпан разложил на лист,

      Чёрен и чист памяти обелиск…

      Кресты… погосты… петроглифы…

      Слегли фигуры, выведены с поля,

      Получена вольная!

      Вольному воля, ветром по полю,

      Завернуть свою долю в гранёный фрак,

      Чёрный пиджак – лапсердак!

      Судьбе наперекор, бросая укор,

      Сам с собой монолог,

      Свою политику веду,

      Молчаливый диалог в каждом шаге фигур…

      Есть цель – на шпиль поставить флаг,

      Собственный стяг!

      Как водружали знамя на Рейхстаг!

      За этой шахматной игрой

      Моя родимая земля, мои моря и якоря, мой мир,

      Моя власть, забава…

      Любовь, предательство,

      Моё актёрское дурачество,

      Поражение…

      СЛАВА!

      Вечным огнём воспылавшая лава вулкана

      Запеклась в кулон павлиньего глаза,

      Птичьим пером лоб мой помазан,

      В руках держу жар,

      Полыхает пожар!

      Кострища, валежник, кресты… развели мосты,

      Сожжённые огнём, – мои слова чисты!

      Акт 1 Реквием

      Самый страшный недуг —

      Без друзей, без подруг – хворь души,

      Не обессудь,

      Раскрыли руки в рёбрах – грудь,

      Булатные в сердце вонзились ножи…

      Доставать ценный груз, подожди, не спеши,

      Лезвий стальных лязг – куражи,

      На четыре камеры мотор разложив,

      Растиражировал врач сердце мое в тиражи самиздата,

      Охраняемая палата, особый вес,

      Штамповал чёрный пресс,

      Газетной рубрики стресс-полоса

      Некрологом узким зависла коса,

      Срезал серп волоса у пшеницы,

      На соломинах сникшие злака крупицы,

      Под флагом пиратским – штамп,

      Синим чернилом начернил штам,

      Пресс-папье прокатал – промокал,

      Палач обвинил, глашатай – объявил нам;

      – Чума!

      Да здравствует Великая Чума Иерсиния Пестис!

      Нестерпимая боль, мысли в ноль,

      Так, что хочется наложить… руки,

      Разом