Челноки поневоле. Том 1. Владимир Жестков

раз на ежегодное совещание комиссии СЭВ по меху и коже не приехала, как, впрочем, и директор её института с женой да ещё кое-кто заодно… Нам сказали, что они все в Турцию насовсем перебрались. Значит, вот как у неё всё произошло. То-то я смотрю, модели знакомые, их болгары пару лет назад на международную выставку привозили, всё «золото» в этой номинации забрали. А увидеться с Дорой мы сможем?

      – А вы когда уезжаете? Если пару неделек ещё погостите, то она в Стамбул обязательно приедет. Дело в том, что фабрика, где Дора, а может, и ещё кто-то из ваших знакомых работает, находится в Ушаке. Это такой крупный центр, где издавна кожу выделывают. Раньше-то эта фабрика, как и многие другие кожевенные предприятия, в Стамбуле была. На экскурсию поедете, сами всё увидите. Но несколько лет назад ЮНЕСКО потребовала, чтобы с берега моря все грязные производства убрали. Сейчас эти предприятия закрывают одно за другим. Наш патрон быстрее всех понял, что это неминуемо, и построил новую, современную фабрику с учётом рекомендаций болгарских турок: они же лучше всех в мире перерабатывать овчины умеют.

      Пока человек говорил, Анатолий успел хорошенько его рассмотреть. Молодой, вроде ещё и тридцати нет, сложен хорошо, хотя и не очень высок, но строен, чистое лицо, которое вовсе не портили усы, без которых, кажется, мужчины в этой стране себя полноценными не ощущают. Русский язык почти безупречен, лишь ударение, в котором он изредка ошибался, выдавало в нём иностранца.

      Наступило какое-то неловкое молчание. Анатолий по привычке погрузился в свои мысли. Мешать ему никто не решился, все глазели по сторонам, а турок, по-прежнему сидевший за столом в своём кресле, с неменьшим любопытством наблюдал за ними.

      Наконец, очнувшись от дум, Анатолий спросил:

      – А вы тот самый Эдик и есть? Константин о вас рассказывал.

      – Зовут меня Эрдоган. Эдиком я только вам, русским, представляюсь. Да, это я и есть. Я в Советском Союзе много лет проработал, – усмехнулся он, – учительницы хорошие мне постоянно попадались. Вначале я с ними только о любви говорил, потом на другие темы выучился балакать. – И он весело рассмеялся. – Так вот и получилось. Ну а затем начальство поняло, что нечего деньги на профессиональных переводчиков тратить, и меня в дирекцию перевели. Я не стал возражать: зарплата выросла, страну вашу из края в край всю объездил, вы столько увидеть не сможете, сколько я повидал. Очень мне повезло.

      Он отпил пару глотков чаю, поданного в изогнутых стаканчиках всё тем же мальчиком, что демонстрировал Анатолию меховые изделия, и продолжил:

      – Язык ваш на болгарский не так уж и похож, как все думают, вовсе нет. Эта похожесть, скорее, говорить мешает. А вот то, что азбука у нас с вами одна, – это здорово. Читать я научился даже быстрее, чем говорить, это дело я очень люблю. Вот и сейчас «Жизнь Клима Самгина» Максима Горького дочитываю.

      Пока Эрдоган рассказывал, Анатолий любовался стаканчиком с чаем, который держал в руках. «Да это же армуды, такие же, как привезли мне в прошлом