Билет на небесный поезд. Александр Милютин

остался на месте, бормоча что-то себе под нос. Кажется, он и не пошёл бы провожать Игоря, но тут в прихожей раздался звонок. Женщина Руслана запричитала что-то снова про какого-то Макса. Тахта заскрипела, сообщая, что не совсем вменяемый приятель Игоря направился в прихожую.

      С напряжённым полноватым блондином они обменялись взглядами в дверях. Тот, кого называли Максом, остался, а Игорь облегчённо нырнул в подъезд, не утруждая себя прощаниями. О том, что Казаченко подсел на наркотики, не хотелось думать.

      7. Путешествие в прошлое

      Порой Игорь жалел, что в его городе нет реки. Река – это красиво. Она протекала бы из края в край, и всегда можно было бы по пути с работы зарулить к берегу, постоять, расслабиться, привести чувства и нервы в порядок, отдохнуть душой, подумать, помечтать… Два берега реки соединял бы мост, и не один наверное. На мосту назначались бы свидания или просто прогуливались люди. Прогуливались и смотрели на бегущую воду, пытаясь соотнести свою суетную жизнь с бегом реки, которая была до них, есть сейчас и будет после.

      Но реки не было. Зато вот мост имелся. Железнодорожный. В смысле, не тот, по которому ездят поезда, а тот, который проложен над железнодорожными путями. А за мостом располагался старый район города, прозванный в народе Завокзальным. Название не очень соответствовало действительности, вокзал от этого района находился довольно далеко, но ещё в детстве Игорю рассказали, что если смотреть в ту сторону с колеса обозрения, то Завокзальный район как раз и видится за вокзалом. Так что доля правды тут присутствовала.

      Самая первая любовь Игоря жила в этом районе. Самая первая, ещё школьная. Девочка Тамара, с которой он познакомился на курсах по английскому языку. Он провожал её после занятий почти через весь город, и они вместе стояли на мосту. Хотя мост, если по-честному, – это громко сказано, так… мостик. Но тем не менее для детворы… Мост и никак иначе. И вот они стояли на мосту, а внизу под ними блестели в лучах солнца рельсы и время от времени выстукивали свою монотонную песнь поезда.

      Первая любовь… Это что-то такое чистое и наивное, такое сильное и беззащитное, запоминающееся на всю жизнь и вместе с тем что-то основательно забытое. Потому что никогда первой любви не суждено повториться.

      Робко, очень робко, Игорь посчитал, сколько лет минуло с тех пор, как они с Тамарой держались за руки и десантировали парашютики одуванцев на крыши пригородных электричек. Вышло почти шестнадцать лет. Эта цифра холодным жгутом сдавила грудь. Как много! Стало страшно. Страшно от силы времени, от его неизбежности, неотвратимости. В памяти воспоминания всегда такие близкие, яркие, словно красивая игрушка, а в реальности… полностью рассыпавшиеся балясины, изъеденная ржавчиной проволочная сетка, сломанный фонарь. И руки… Руки совсем не того мальчишки касаются всего этого… Эх, время…

      Фигура странного задумчивого мужчины, что-то шепчущего и поглаживающего давно не крашенные перила железнодорожного моста, спугнула юную (такую же юную, как пятнадцатилетние Игорь и Тома) парочку, расположившуюся поблизости. Игорь не заметил их, что было, видимо, и к лучшему: не представляло