Одна из тридцати пяти. Елена Ромова

ждет. Ее очень интересует, что он чувствует.

      – Так вот… когда я смотрю на тебя, Джина эль-Берссо… – он подошел вплотную, задрал ее подбородок. Вот так и следует говорить с ней – сверху вниз, когда она не смеет даже шелохнуться. – Я хочу одного – хорошенько тебя наказать.

      На секунду в ее глазах вспыхивает такое смущение, что, кажется, она попытается убежать. Но нет, покорно остается, ждет, что будет дальше. Жилка на ее шее трепещет.

      Райт склонился, замерев у ее губ, справляясь с желанием прикоснуться к ним.

      – Можете наводить ужас на кого угодно, это у вас хорошо получается, – сглотнув, произнесла она, – но не советую приближаться ко мне…

      Ладонь мужчины обхватила ее щеку, а большой палец легко пробежал по сомкнувшимся губам.

      – Не ставь мне условия, Джина, иначе у меня возникнет желание их нарушить.

      Ее губы дрогнули, и его взгляд – прожигающий, опьяненный – проследил за этим движением.

      – Даже не думайте это делать! – вдруг произнесла девчонка с возмущением.

      – Делать что? Ты умеешь читать мысли, Джина, или так хорошо разбираешься в моих желаниях?

      Хотя разбираться в природе его желаний не было смысла – он ведь так низко склонился к ней, шепча в самые губы, удерживая за подбородок.

      – Если только вы ко мне притронетесь…

      – Я же сказал, – слегка раздраженно повторил он, – не ставь мне условия. И если ты думаешь, что я собираюсь поцеловать тебя, ты ошибаешься. Я женат.

      – Ваше поведение буквально кричит об этом, – язвительно проговорила она, – о вашем расчудесном браке…

      – Слишком много слов, Джина, но ты до сих пор не сказала главного.

      – Да?

      – Догадайся, что именно.

      – И что же? – нахмурилась она. – Снизойдите до объяснения…

      – Просто попроси: «Отпустите меня, милорд».

      Она вспыхнула, вырвалась из его объятий и сдув назойливый локон, пошла прочь.

      ***

      Я просто в толк не возьму, как все это произошло со мной? Моя погибель стала очевидна тогда, когда я поднялась из-за стола и зашагала вслед за Райтом. Один из лакеев едва заметно дернулся, но принц остановил его жестом, наблюдая, как я покидаю обеденную залу. И даже тогда, когда между мной и Берингером произошел мучительный для нас обоих диалог, когда я, наконец, осознала причину его ненависти и ощутила слабый отклик в собственном сердце, мое поражение было неоспоримым. Единственное, что я могла сделать, чтобы сохранить крупицы репутации – убраться из Хегея.

      Это был выход, который придумала я, но было еще иное решение, которое любезно предложил мне Эдмунд. Всего через сорок минут после инцидента в обеденной зале, дверь в мои покои распахнулась.

      – Наденьте плащ, леди, – приказал мне начальник стражи, коего я уже имела честь видеть прежде, лорд Тесор.

      Мужчин было пятеро – королевские гвардейцы. И они пришли за мной, за женщиной, запятнавшей репутацию и достойной только позорного изгнания.

      Я молча накинула плащ. К чему сопротивление?

      – Ваша компаньонка предупреждена. Это ненадолго, –