.

мутант туда не заберётся.

      Сегодня третий и последний день фестиваля. Хотя не понимаю, почему местный день траура и скорби назвали фестивалем. Надо спросить у Нади, если она жива после водки и стресса.

      На улице пасмурно, но вроде бы тепло. Я оделась полегче, шорты, белая футболка, ноутбук через плечо, так как обещала показать Наде фотографии Питера, и вышла на улицу. Я шла по уже ставшей привычной мощеной булыжником дороге. Некоторые горожане даже здоровались со мной. Фестиваль… Теперь ясно. На площади начиналось костюмированное шествие. В толпе серых балахонов я заметила Надю и Антона.

      – Привет. Как настроение? – подошла я.

      – Паршиво, – буркнула Надя. – С утра на валерьянке.

      Так. Эта овца нас сейчас выдаст.

      – Да ещё бы! Такое увидеть! – с пониманием добавил Антон.

      Понятно. Уже проболталась. Вот возьми такую в разведку.

      – Что ты имеешь в виду? – прищурившись и не подавая вида, спросила я у него.

      – Алис, Надя мне рассказала, что вы вчера нашли в подвале.

      – Это не подвал, а нижний уровень, – поправила Надя. – В подвале лекарства лежат.

      Вот же дурёха! Просила молчать в тряпочку!

      – Ясно, – я с досадой обратилась к Антону: – И что ты знаешь про это?

      – Мне бы самому увидеть, конечно…

      – Без меня! – отмахнулась я.

      – И без меня тоже, – поддержала Надя.

      – Надя мне рассказала, я так понимаю, немного. Алиса, ты менее эмоциональный человек, расскажи, что ты видела?

      Приехали. Чувствую себя каменным истуканом. Неужели я и вправду выгляжу такой бесчувственной? Однако я вкратце всё же описала ему то, что увидела в «камере пыток», пока Надя лежала без сознания.

      – Интересно… Это подтверждает мою теорию, – с воодушевлением начал он. – Я был прав!

      – А поподробнее?

      – Там проводили опыты на вампирах, а скелет на столе, который ты видела, цепь в стене, царапины на стенах, всё это принадлежит вампирам.

      – Опять двадцать пять, – вздохнула я.

      – Ну не верь. Твоё дело.

      – Пойдёмте, все уходят, – одёрнула нас Надя.

      – Куда? – не думала я, что в нашей культурной программе есть ещё пункт.

      – На кладбище. Положим цветы на могилы тем, кто погиб от вируса.

      Я ехала за тысячи километров, чтобы сходить на кладбище. Чудесно. Что я имею? Историю фестиваля, пару баек от местных, фотки из подвала и никаких документов. Что из этого можно состряпать? Пока не ясно. Мы пошли за толпой.

      Небольшое городское кладбище. Никаких деревьев, истоптанная серая земля, пара лавочек. Прямо за кладбищем начинался лес. Среди мраморных плит и надгробий серели простые деревянные кресты. Безымянные могилы. Похоже, во время эпидемии власти не особо разбирались, кто есть кто, и хоронили как попало. Отсюда столько крестов без надписей. Я рассматривала эти могилы и вспоминала вчерашние события. На душе кошки скребутся. Как зараза выбралась из подземелья? Что за эксперименты там проводили? Разрабатывали биологическое оружие? И ещё эта пасмурная погода… Тут хоть иногда бывает солнце?

      Сделала