Точка бытия. Рассказы, повести, притчи, стихи. Любовь Ржаная

ляника

      …Знойный июльский полдень. Ноги в тяжелых резиновых сапогах заплетаются, губы пересохли. В одной руке большое пластиковое ведерко, доверху наполненное грибами, в основном лисичками, – в другой руке палка самодельная, кривоватая, но легкая. Чтобы глубокую траву раздвинуть, если надо. Хотя от змей и заговор читаю: я в лес, все змеи на крест… Мама научила.

      Выхожу по песчаной дорожке на прогалок между деревьев – впереди полянка солнечная, веселая, вся в разноцветьи душистом. Пчелы, осы, шмели, стрекозки так и порхают туда-сюда, в душном воздухе звон стоит. И у самой дорожки свесились, выглядывают из травы крупные красные ягодки. Земляника! Как не согнуться, как не обобрать? Сразу ягодки кладешь в рот, и закружится голова от сладкого запаха ее, нежного вкуса… А красива-то как!

      Мама, мама! Ягодка моя, земляничинка лесная! Красива ты и в восемьдесят лет. Лицо как у девчушки, ясное, морщинки только у глаз… глаза карие, крупные, носик точеный маленький, но не острый и не картошкой, а в самый раз, аккуратный… губы уже не подкрашиваешь, они и так малиновые, ротик маленький, всегда с легкой улыбочкой… и взгляд – в самую твою суть, в глубину ума твоего и сердца, пронзительный и заботливый…

      Мама! Прости меня за все! Как я буду прощаться с тобой? Отодвинь этот час, Господи. Но дай мне охоронить мою старушку, когда востребуется с меня отдать этот долг. И задумано вырастить у ее последнего обиталища красивые цветы… землянику тоже. Самая крупная – она там обычно и растет.

      Эту старушку не очень-то приветили на новом месте. Приехала бабка худенькая, маленькая, старенькая, к старшему брату-вдовцу в гости, да и осталась жить у него, за ним ухаживать, да в лес похаживать. И за неделю все окрестности с корзиной да бидончиком оббежала. Войдет в лес на одном конце деревни – выйдет на другом. На утренней заре пойдет, на вечерней придет. Еле ножками перебирает, а тащит тяжелое – и ведро полнехонько, и бидон. А скоро и вообще с рюкзаком стала ходить. Рюкзак большой, за ним бабку со спины не видать: одни тонкие ножки в сапожках да беленький платочек на голове, палочка в руках.

      Народ в деревне неласковый, всем ягод и грибов охота, у всех места свои запримечены. А приезжая бабка все разведала, да всю ягоду и утащила. Все молоденькие грибы – ее. Все обсобирано! Совсем обнаглела – если придет раньше вечера из леса, через полчаса опять в лес бежит!

      – Куда ей столько? Ишь, жадная!

      – Говорит, внукам посылает.

      – На рынке ее видели, сидит продает.

      – В чем душа держится, а по лесу как лось бежит! Я за ней угнаться не могла! Добежала до болота и словно нырнула туда.

      – Да она ведьма. Лесовичкой себя называет. Я ее боюсь.

      – Точно, ведьма! Сам видел – как войдет в лес, с деревьями обнимается и разговаривает…

      Спрашиваю, сидя у ее кровати:

      – Как же ты домой дошла, с таким грузом?

      Улыбается:

      – Я не одна шла.

      – А с кем?

      – С Боженькой. Иконка всегда при мне, в карманчике на груди.

      – Там же болота, ручьи, запруды бобровые, ямы и окопы, полные воды… не ходи туда, боюсь за тебя!

      – Ты что! Это ты не пройдешь, а я-то маленькая, худенькая, потихонечку и перейду по жердочке через ручей. Там самая сила, сколько ягоды! Тут края заповедные, живи да греби ягоду, клюкву да чернику, ее – море!

      – А комарье-то – жрет!

      – Намазываюсь, хоть и плохо помогает. Ну да за ягодой и про комаров забудешь…

      – В лесу народу много встречаешь?

      – Попадаются. Кто и гребенкой гребет, давит чернику. Я это не люблю – пальчиками собираю, листики сразу обдуваю, мусор из ведерка убираю. Как посмотришь, сколько у иных зелени среди ягод, аж смешно… У меня ягодка всегда чистая. Правда, все равно я ее перебираю, на скатерть старую рассыпаю, подсушиваться. А потом в холодильник, или варенье варю… Кто и увяжется в лесу за мной. Да я не люблю аукаться. Молодые, а сноровки нет. Я ведро наберу, они бидон, что ж мне, ждать? Одной лучше.

      – А зверье? Там же кабаны, волки, медведи… змей полно!

      – Что ты, дочка, летом никого не вижу. Змей вижу, но я с заговором в лес вхожу. Вот иду в прошлый раз, а поперек тропинки выползла и лежит – черная, длинная. Я остановилась в двух шагах и говорю ей: что ж ты, змейка, заговор мой не уважила? я ж тебя просила не показываться мне! уползай! Так она голову ко мне повернула – а глаза красные-красные у нее, поглядела и уползла в траву, к дереву поваленному прилепилась. Слушается меня. Иди, кушай ягодку. Не перебирай, а то подавишь. Сама встану, переберу.

      Постепенно привык местный народ к лесовичке, признал ее за свою. И то сказать – десяток лет тут живет, сама добрей стала. Может и грибами поделиться, и ягодой угостить. Больной подруге своей принесла рюкзак клюквы – говорит, посвящаю этот день тебе, собираю для тебя, раз болеешь, а внукам послать нечего. Та ей деньги предлагать – не взяла. А в магазине-то экономна. Все дочке,