Сказ о змеином сердце, или Второе слово о Якубе Шеле. Радек Рак

скрипнула дверь, залаяла собака; в утреннем воздухе звуки неслись далеко, ясные и чистые. До Кубы долетел запах человеческого жилья: дыма, печеного хлеба, куриного навоза. Все вроде знакомое, но при этом чужое, будто из другого мира.

      Потому что на самом деле это был уже не мир Кубы.

      Он понюхал еще немного и двинулся обратно в лес. Вверх по течению.

      XVIII. О лесе

      Сказывают, что буковый лес, берущий свое начало в веселой долине Вислоки, тянется через все Бескиды, а Бескиды простираются до края света, дальше же нет ничего, кроме Черного моря. Лес – это отдельный мир. По нему можно бродить годами, а он кормит и одевает того, кого пожелает. Трудно завоевать доверие Карпатской пущи – она недоверчива и замкнута в себе, а буки все время таращатся на путника глазами-сучками. Трудно – но для змеиного друга открыт любой лес, и особенно тот, что растет на спине Короля, Змея-Отца.

      Друг змей легко найдет пищу в Бескидском лесу даже в ноябре, когда лес кажется мертвым, но это обман, потому что соки все еще гудят под корой деревьев. Буковые орехи, которые совсем не вредят, если только не есть их слишком много сразу; опята, безвкусны в сыром виде, но их можно сварить в одном из горячих серных источников; корни дикой моркови и корневища заячьей капусты; мелкие и нервные существа, чье предназначение умереть ночью с писком в клыках и когтях более сильных животных, потому что таков закон леса, – все это тут есть. А когда придут морозы, и лес покроется первым снегом, как раскрошенной облаткой – тогда друг змей может набить брюхо смолой и хвоей лиственницы и закопаться под лесную подстилку в одном из оврагов или в яму под поваленным буком и проспать все мрачное время, пока зима не отступит, а лес вновь не порастет ветреницей.

      XIX. О белой тьме

      Сказывают, что Куба провел эту зиму в лесу, проспав в яме, как барсук; но есть и такие, которые утверждают совершенно другое.

      Это случилось на межсвяточье, то есть во время между польским и русским Рождеством. В Бескидах Бог рождается дважды, один раз для поляков и во второй раз для русинов, а так как в этих краях порой трудно различить, кто есть кто, в некоторых семьях Рождество отмечается дважды. Потому рождественские ярмарки в Ясле и Змигроде продолжаются без малого полмесяца и это одни из самых больших ярмарок во всех горах.

      Ксенес Рак жил между Бжостеком и Пильзном, в деревне, название которой он постоянно прокручивал в голове, но никак не мог запомнить, хотя жил там уже девятый год, со дня своей женитьбы на Марьянке Стец. Ксенес, хотя его и приняли в деревне хорошо и по-дружески, тосковал по русской речи. Он с грустью смотрел на юг, на темную гряду гор, и год за годом обещал себе, что на этот раз уже непременно отправится повидать своих на ярмарку. Потому что, в конце концов, это было не так уж и далеко.

      – А зачем так далеко ехать? – говорила Марьянка. – Тебе придется отправиться в полночь, чтобы добраться до Ясла на рассвете. Всю ночь проведешь в пути в одну сторону и еще одну ночь – в другую. Снег, мороз. Не лучше ли остаться под периной?

      И