Красный Востокъ (сборник). Валерий Донсков

с хомутом – огромная темно-серая белуга. Лодка стремительно, как утюг, летит вслед хомуту и виляющей на поверхности горбатой серой мощной спине с высокими плавниками, разрезая воду. Летят брызги, волны расходятся во все стороны и уходят вдаль.

      – Вот, Ваня, – говорит, загребая дед, – прогресс! Видишь, да? Совсем новое время наступило. Теперь с самарской на бухарскую сторону-то стали добираться намного быстрее. Будет тебе Восток!

      Вдали стал раздаваться равномерный тарахтящий звук, дед бросил весла и, заслонившись от солнца ладонью, посмотрел в одну сторону, в другую, разыскивая источник этого звука, пока не увидел его.

      Навстречу им по реке шел пыхтящий мотобот, над ним развевались золотые церковные хоругви.

      – Ой, Ваня! – сказал испуганно дед, ухватившись за борта, и пригнулся, почти доставая седой бородой самого дна лодки, где в воде плескалась вобла, – всего одна штука, – Ой-ой-ой! …Запамятовал я, Ванька, с кем ты нонче? С красными, али с белыми будешь?

      – С красными, деда, нынче с красными.

      – Эх, Ванька-Ванька! Всегда у тебя так, – вот ты как отец твой: то в говно вступишь, то в Красную Армию! Нельзя мне с тобою. Время-то новое, но как я, старый человек, старой формации, сродственникам в глаза смотреть-то буду? Что отец Александро мне скажет, когда приду я к нему в Никольскую церковь? Поздно мне уже меняться. Ты уж не серчай! Выбор твой уважаю, понимаю, но как-нибудь без меня на бухарскую сторону-то.

      Дед резко схватил воблу и сиганул с нею за борт. Долго его не было видно, пока он не вынырнул далеко от лодки, по-прежнему с сухой фуражкой на голове, и быстро, «саженками», держа в руке воблу, поплыл обратно к берегу.

      Услышав этот всплеск, обернулась и белуга, будара резко затормозила, зарываясь носом в воду и раскачиваясь. Белуга, раздувая щеки, с которых по торчащим вниз усам стекала вода, посмотрела на деда, потом взглянула на мотобот с хоругвями, перекрестилась передним плавником и говорит Ивану человеческим языком:

      – И мне нельзя, Ваня! Я же царская рыба всё-таки, – мощно развернулась и поплыла, виляя туловищем за дедом.

      Вслед за ней, черпанув бортом воды, круто развернуло лодку. Иван схватился за борта и пронзительно закричал:

      – Что же вы все меня бросаете, я же через весь континент домой, к вам спешу! Бедствия терплю немалые, всё ради вас, любимые вы мои!

      Оглянулась белуга:

      – Мы тебя тоже любим, но поначалу определись Ваня, с кем ты? С этим берегом, али с тем? С красными, али с белыми? Под каким ты флагом ходишь? Чей приют выберешь? Нужон ли вообще тебе этот Красный Востокъ? Вишь, время такое! – сняла с себя хомут, метнулась, взлетев высоко в воздух, грохнулась светлым пузом об воду и на глубину ушла, оставив на поверхности расходящиеся кругом волны. Закружило и закачало будару. Деда только пятки и фуражка среди брызг мелькают. Тарахтение мотобота становится всё ближе и ближе…

      …Открыл Иван глаза – ведь действительно, что-то тарахтит! Поднял голову, посмотрел сквозь прутья гондолы и увидел далеко внизу землю.

      – Летим! –