Призма времени. Алина Грищук

такому запаху. Пока я поднимался на второй этаж, меня успела поймать и расспросить местная бабуля, которой было крайне важно и принципиально узнать кто я и к кому поднимаюсь.

      У двери, за которой находилась моя сестра, меня окатило волнение. Интересно, она изменилась? Я набрался смелости и осторожно постучал, вглядываясь в дверной глазок и вслушиваясь в звуки по ту сторону. Но никто мне не открыл. Успев расстроится, я стал спускаться, как вдруг услышал звук открывающегося замка. Я резко поднял глаза. Пышных форм дама тёрла красную пухлую щёку и в недоумении смотрела на меня сверху-вниз. Это и правда была Мила. Кажется, она пришла в негодование. Её глаза наполнились слезами, грудь поднялась, и девушка закричала на весь подъезд:

      – Да что вам всем от меня надо? Я уже сбежала от вас в другой город, а вы всё равно за мной носитесь, как пчела за мальвой!

      Мила тут же захлопнула дверь. Продолжив спускаться по лестнице, я стал осмысливать увиденное и услышанное. Я ожидал любой реакции, но явно не такой. Она была не рада меня видеть. А что я скажу маме? «Твоя дочь ненавидит тебя и хочет, чтобы ты оставила её в покое»?

      Пока я раздумывал о том, как буду врать, навстречу мне вышел мелкий парень. Его лицо было усыпано прыщами. Морщины выдавали его возраст. И образ жизни. Я глянул ему вслед и решил пойти за ним. Его это совершенно не смутило, ведь он шёл, даже не оборачиваясь. Парень резко открыл дверь, которой буквально минуту назад хлопнула моя сестра, и вошёл.

      Глядя на подъездную облезлую стену, я вспомнил, что сегодня мой последний день. Поэтому я не позволю психам моей сестры помешать мне попрощаться с ней по-человечески.

      Дверь квартиры снова распахнулась, выпуская в подъезд ругающихся Милу и того парня. Они не замечали меня. Я вмешался в их разговор:

      – Мила, дай мне сказать. Иначе ты будешь жалеть о том, что сейчас сделала.

      Она закатила глаза, достала из кармана тонкие сигареты и закурила.

      Мои руки тряслись, глаза наполнились слезами, и я начал говорить:

      – Ты обязана быть с матерью. Сегодня я уйду из её жизни, и она останется одна. Её больное сердце может не выдержать, и ты будешь винить себя всю оставшуюся наркоманскую жизнь. Хотя такое громкое слово «жизнь» не подходит к твоему полумёртвому существованию. И после того, что может случиться, даже твои наркотики не помогут тебе забыть это.

      Парень занервничал и спросил:

      – К чему весь этот сопливый спектакль?

      Я сжал кулак и уже собираясь дать ему в морду, как Мила всхлипнула:

      – Где она?

      – Внизу. Ждёт в машине.

      Мила без единого слова спустилась вниз. Она смело подошла к маме, сидящей на лавочке, и обняла её.

      Я же вернулся в машину и задумался над тем, что совсем скоро моя жизнь оборвётся. Меня это одновременно пугало и радовало.

      Вдруг раздался громкий стук в окно, дверца распахнулась, и дружок Милы схватил меня за шиворот, вытаскивая и бросая на асфальт. Он тут же принялся разукрашивать моё