Дом огней. Донато Карризи

платьице и красные бархатные тапки. Длинные золотистые волосы падали на спину. Она баюкала куклу, напевая колыбельную песенку.

      – Можно? – спросил психолог, надеясь, что девочка обернется на голос.

      Но Эва будто бы его не заметила.

      Джербер не стал падать духом. Такое часто случалось с его пациентами: дело не в упрямстве и не во враждебности, они просто хотят сначала оценить, можно ли доверять пришельцу. Их внимание приходится завоевывать. И это справедливо. Не снимая плаща, Джербер тоже сел на пол и скрестил ноги. Поза довольно смешная, и он надеялся вызвать у девочки улыбку, когда та обернется и поглядит на него. Но все оставалось по-прежнему.

      – Какая у тебя красивая комнатка, – похвалил доктор, чтобы сломать лед. – Теперь я понимаю, почему ты не хочешь выходить из дому.

      Девочка промолчала; она по-прежнему качала куклу и напевала песенку.

      – Думаю, кто-то предупредил тебя, что я сегодня приеду, – продолжал Джербер.

      Эва всего лишь кивнула.

      Джербер воспринял это как поощрение к дальнейшей беседе.

      – Кто говорил с тобой обо мне – Майя? – спросил он в надежде, что беседа завяжется.

      Никакой реакции.

      – Значит, синьора Ваннини, – заключил доктор.

      На этот раз Эва еле заметно покачала головой и резко прервала песенку. В комнате воцарилась тишина.

      Хочешь заставить меня поверить, что это был твой невидимый дружок, подумал психолог. Хитрый ход: сразу заявить о его реальности, размышлял он. Следовало ей подыграть, но действовать нужно осмотрительно.

      – Если ты ждала меня, то знаешь, зачем я пришел, – заявил доктор, давая понять, что ему безразлично, кто предупредил девочку.

      Джербер решил не упоминать о воображаемом друге. Пусть Эва первая заговорит о нем.

      – Ты ведь не будешь возражать, если во время разговора я буду делать записи, – сказал он с утвердительной интонацией, вынимая из кармана плаща чистый блокнот в черной обложке и неизменную авторучку.

      На этот раз девочка обернулась и пристально взглянула на него. У нее была очень светлая кожа, только губы красные. Светлые брови и ресницы обрамляли глубоко запавшие глаза, будто подернутые тонким слоем льда.

      Она словно явилась из прошлых веков.

      – Он не хочет, – еле слышно проговорила девочка, сотканная из лунного света.

      Ошеломленный тем, как она выглядит, Джербер не сразу понял, что речь идет о мальчике, созданном ее воображением. Спорить он не стал и положил ручку и блокнот на пол.

      – Мне уйти? – спросил доктор, надеясь, что ответ будет отрицательный.

      Эва покачала головой:

      – Он говорит, ты можешь остаться.

      Раз уж она сама заговорила о дружке, психолог решил попытаться.

      – Он сейчас с нами?

      Девочка с минуту помедлила. Потом подняла руку и указала на что-то за спиной Джербера.

      Прекрасно зная, что все это выдумки, психолог все равно как-то оробел и не сразу обернулся, чтобы проверить.

      У стены, подле большого белого шкафа, стояло кресло