Мишкина война. Виктор Карпенко

утром он увидел наших: два сгоревших искореженных танка и перевернутую машину с прицепленной к ней пушкой. Тел солдат у разбитой техники не было, и это его порадовало. «Может, им удалось спастись?» – подумал он с надеждой.

      До Соколовки было еще часа два пути, когда Мишка наткнулся на привязанную к колышку корову. Колышек застрял в кустах. Увидев мальчишку, буренка жалобно замычала. Судя по прилично раздувшемуся вымени, привязали ее еще вчера, да, видно, хозяину стало уже не до коровы…

      «Что же, – решил Мишка, выпутывая колышек из кустов, – не бросать же ее в лесу. В хозяйстве сгодится… Тем более что свою-то пришлось сдать в колхозное стадо…»

      Укоротив веревку, он повел буренку за собой.

      Глава 2

      Соколовка

1

      Оставив корову в леске за огородами, Мишка пробрался вдоль малинника к крайней избе. Увидев тетку Марию, копошащуюся на грядке, он прошипел:

      – Теть Мань, фашистов в деревне нет?

      Всплеснув от неожиданности руками, она так же тихо ответила:

      – Стоят, ироды! В правлении колхоза разместились. Человек двадцать. А ты чего прячешься? Ты же Соколовский…

      Мишка вылез из малинника.

      – Мои-то как? – присев рядом с теткой Марией, спросил Мишка.

      – Живы-здоровы…

      – Не пограбили?

      – А чего с них взять? Дома-то пусто…

      – И то верно, – согласился Мишка. – Ну ладно. Пойду домой.

      – Иди, сынок, иди. А я тут грядку дополю и тоже пойду в хату, – скорее для себя, нежели для Мишки, проговорила тетка Мария и углубилась в работу.

      Мишка перебежал через улицу и огородами прокрался на собственный двор. Почему прятался ото всех, и сам не знал, чувствовал только, что так надо.

      Вот и знакомое до боли крыльцо, скрипучая входная дверь, сени…

      – Катюня, это ты? – раздался голос матери.

      – Нет, матушка, это я.

      Мишка стремительно вбежал в горницу и припал к ее груди. Татьяна Ивановна, нежно обняв сына, тихо прошептала:

      – Вот и дождалась. А Володька где?

      Растерев кулаком слезы, Мишка ответил:

      – В армию записался. Поди, уже воюет…

      – Как – записался?! – воскликнула мать. – Ему же только через месяц семнадцать исполнится…

      – Сказал, что комсомолец и ему совесть не позволяет прятаться за чужими спинами…

      – Весь в отца. Тому тоже совесть не позволяет жить как все – вот и ушел добровольцем. А нам что делать? Немцы вон всех мужиков, кто не ушел из деревни, подгребли и в амбаре колхозном заперли. Ждут какого-то коменданта.

      – Откуда знаешь?

      – Да там Никифор, возьми его нелегкая, среди немчуры ошивается. Он и сказал.

      – А что Дмитрий Петрович? Не ушел из деревни?

      – Нет. С мужиками в амбаре. Да что мы всё о ком-то, ты, поди, голодный…

      – Поем, – согласно кивнул Мишка, – но потом. Мама, а тетка Анюта дома?

      – А зачем она тебе? – насторожилась Татьяна Ивановна.

      – Лёшку