Клуб одиноких сердец инженера Гарина. Сборник

Элементарная осторожность и научная этика не позволили ему скачать на телефон данные по всему проекту. Да, он нарушал режим секретности, определённо, но ведь втайне и не со злым умыслом… Секретчики, однако, народ ушлый, главным образом, потому, что иногда им положено не доверять себе самим, своим глазам, ушам и прочим рецепторам и чувствилищам. Вот это обстоятельство Скан не учёл, и месяц назад его успешно проходивший тесты телефон оператор решил проверить напрямую… Экая вышла печаль.

      Рябова задержали. Рябову устроили нешуточный допрос с перечислением всех пунктов угроз, наказаний и преследований. Пришлось раскалываться и делиться опытом по «прыжкам в высоту, длину и ширину», то есть по всем трём координатам физического пространства. Феоктистова вызвали на ковёр. Феоктистов отмазал Рябова, более того, шеф НИИ узаконил рябовское воровство, точней, легализовал под залог дополнительной опеки над нашкодившим гением, над его квартирой, домашним компьютером, личными связями, перемещениями в пространстве высоты, длины и ширины. Увы. Увы, плата оказалась для Скана моральным ярмом ещё большего порядка, чем была до того…

      Рябов пожалел о содеянном, но отказываться от степени столь дорого оплаченной свободы не стал. Он был увлечённым человеком, устремлённым в будущий прогресс человечества с абсолютной верой в его ценность. М-да! И что тут скажешь?

      Вероятно, и сейчас, прямо в этот момент, его пасут заботливые, расторопные и неуловимые секретчики.

      Утренний Питер смешивал краски для ясного на редкость дня: даже водная гладь Обводного канала казалась не болотно-серой, а слегка как-то стыдливо полазурела. Вот и Бронницкая, 19. Бывший доходный дом о шести этажах, на два подъезда с сохранившейся коридорной проходной планировкой. Квартира Искандера – на шестом, под самой крышей.

      Заехав во двор, Рябов припарковал Жана у центральной клумбы с миниатюрной ротондой, под которой возлежал один из многочисленных питерских львов, заботливо отдраенный от многодесятилетних наслоений прошедшей эпохи и оказавшийся в результате чистки – мраморным творением с бронзовым ошейником и подписью на плите у львиного подбрюшья: «От имени и по поручительству графа А. Ф. Чернышова-Безобразова скульптура сия дарована и установлена в год 1887». Право парковать личный транспорт во дворе «у графа» ему, Рябову, оформили пять лет назад стараниями всё того же Феоктистова, так что на поверку выходило, что учёный-изобретатель имел отчётливые привилегии перед своими разномастными соседями, большинства из которых он, кстати, вообще не знал.

      – Спать, спать, спать, – повторял Скан, поднимаясь на новеньком, с иголочки лифте, упрятанном в клеточный колодец образца 1913 года, на пятый этаж, а дальше пешком по лестнице в коммунальный квартирный коридор своего этажа.

      Железная дверь с двумя замками, бесшумная, словно походка пумы на охоте, легко впустила хозяина в недра двухкомнатной квартиры. В недрах кто-то находился, кроме него. Фея?