Воспоминания (1915–1917). Том 3. В. Ф. Джунковский

то дождь, то снег с сильным ветром. Оттуда проехали на позицию 2-й батареи. У самых орудий, замаскированных еловыми ветвями, был устроен шатер для молебна, после чего артиллеристы прошли церемониальным маршем в пешем строю. По окончании в одной из халуп в импровизированной столовой состоялся завтрак, меню было самое разнообразное, присутствовали все, не бывшие в наряде, офицеры бригады.

      Так было хорошо, уютно, оживленно, дружно, тосты следовали один за другим, касаясь главным образом боевых воспоминаний. Только к вечеру мы двинулись к себе, немцы в это время открыли пальбу из орудий, было удивительно красиво наблюдать разрывы шрапнелей среди темноты, разрываясь, эти шрапнели освещали нам путь, не причинив никому вреда. Наши не отвечали, и немцы скоро умолкли.

      Я вступаю первый раз во временное командование дивизией

      28 ноября начальник дивизии был вызван в штаб армии и я, вследствие приказа по корпусу, вступил первый раз в командование дивизией не без волнения. Первый раз я самостоятельно принял доклад начальника штаба и дивизионного интенданта[143][144]. В этот же день на мою долю выпало произвести опыты с светящимися снарядами и гасителями.

      Светящиеся снаряды выпускали из гаубиц, они разрывались на воздухе на довольно большой высоте, освещая немецкое расположение, вспышки горели на воздухе больше минуты, что было вполне достаточно для наблюдения за падением наших снарядов, которые пускались батареями один за другим вслед за светящимися. Это было очень красивое зрелище. Затем были опыты с гасителями – это снаряды, огонь которых гаснет еще в канале орудия, так что почти не видно совершенно, как он вылетает из орудия и как летит. Опыты удались вполне, у немцев в то время таких снарядов не было и для них появление таковых у нас было совершенной неожиданностью. Когда мы уже возвращались домой, немцы стали громить в отместку наши окопы, но, к счастью, без результата.

      На другой день я был у обедни на ст. Залесье, служба шла в зале 1 класса, после чего пил чай в поезде Гучкова. К обеду приехал мой друг Веревкин – виленский губернатор, переведенный в Ревель. Я ему очень обрадовался, мы с ним дружески поговорили, он посидел у меня после обеда часок и уехал.

      Встреча с москвичами

      30 ноября я все утро поверял обучение учебных команд и пополнения полков и, найдя много неправильного, вызвал к себе командира полка, указав им на все недочеты.

      Посетив землянки последних пополнений, я был приятно удивлен, встретив в одной из них до 160 уроженцев Московской губернии. Можно было подумать, что их нарочно прислали ко мне. Я велел им выстроиться, спросил, не помнит ли кто из них меня? На это раздались голоса, страшно тронувшие и взволновавшие меня: «Так точно, вы изволите быть Жонковский, наш губернатор», «Владимир Федорович»… «Где же вы меня видели?» – спросил я. «Вы приезжали к нам на наводнение»,

143

М. М. Карин.

144

…дивизионного интенданта – Карин Михаил Михайлович (1867–1919), генерал-майор (1915). С 13.05.1915 по 27.02.1917 – дивизионный интендант 9-й Сибирской стрелковой дивизии. Расстрелян большевиками.