Клитемнестра. Костанца Казати

с Агамемноном в конюшнях, – говорит Клитемнестра, как только ее зубы перестают стучать. – Он был в ней.

      – Откуда ты знаешь?

      – Я видела их. Только что.

      Елена пожимает плечами:

      – Жестокие люди всегда друг друга находят.

      Клитемнестра оборачивает ноги хитоном и по очереди растирает каждый палец.

      – С ним что-то не так, – говорит она.

      – Да, – соглашается Елена.

      – Мне не нравится, когда он рядом.

      Елена чуть улыбается.

      – Может, это потому, что он нагоняет на тебя страх? Тебя пугают только те люди, чьих побуждений ты не можешь понять.

      Она садится на табурет и наливает себе разбавленного вина. На столе рядом с кувшином лежит золотое ожерелье в виде маленьких розочек. Клитемнестра никогда не видела ничего красивее.

      – Откуда это у тебя?

      Елена рассеянно глядит на ожерелье, ее золотые локоны рассыпаны по плечам. Они с Клитемнестрой теперь так отличаются друг от друга, что их едва ли можно принять за сестер.

      – Неважно, – говорит Елена.

      Клитемнестра уже готова ввязаться в спор, но Елена оказывается быстрее.

      – Как думаешь, что оно значит? – спрашивает она. – То пророчество.

      Она поднимает голову, ее глаза горят так, как горят всегда, когда она жаждет получить от сестры ответ.

      Клитемнестра задерживает дыхание. Ее лицо вдруг словно онемело.

      – Не думаю, что оно вообще что-то значит.

      Елена не сводит с сестры глаз:

      – Ты в него не веришь?

      – Когда мы вообще верили пророчествам?

      Елена не отвечает. Ее лицо открыто, как в те дни, когда она была девочкой и еще не умела скрывать свои слабости. Она дотрагивается до ожерелья, проводит пальцами по каждому цветку. На мгновение Клитемнестре кажется, что разговор окончен, как вдруг Елена спрашивает:

      – Ты знала о Тиндарее и Леде?

      – Что ты имеешь в виду?

      Елена поднимает глаза, в их голубизне таится какой-то холод, точно в замерзшей реке.

      – Ты знаешь.

      – Я не знала об отце, – отвечает Клитемнестра. Она видит, как меняется выражение сестры, как ожесточаются ее мягкие черты. Она не может это остановить.

      – Значит, ты знала о Леде? О том, что она была с другим мужчиной?

      Клитемнестра не двигается. Она чувствует, как у нее под кожей начинает пузыриться злость, а вместе с ней что-то еще, холодное и осклизлое. Страх.

      – Ты знала и не рассказала мне, – повторяет Елена.

      – Я знала только то, что открыл мне Кастор, но он и сам был не уверен.

      – Так кто же мой отец? – спрашивает Елена, сжимая в кулаке ожерелье.

      – Я не знаю. Я знаю только, что Леда влюбилась в чужеземца, который покинул дворец прежде, чем ты родилась.

      Елена отворачивается, и Клитемнестра чувствует себя так, словно ей отвесили пощечину.

      – Почему ты лгала мне?

      – Я не лгала.

      Елена качает головой. Пропасть между ними ширится, как водоворот, затягивающий в свою черноту.

      – А Полидевк? – спрашивает Елена.

      – А