Клитемнестра. Костанца Казати

навстречу своему любимому Танталу.

      Лучше быть предметом зависти, чем быть никем.

      Ночью, пока пока Тантал мирно спит рядом, она не находит себе места. Они занимались любовью, захмелевшие и возбужденные, и простыни теперь пропитаны запахом их тел. Она поворачивается на левый бок и смотрит на голую стену. В другом конце дворца, в укрытии ярких узоров на стенах гинецея Елена наверняка уже спит в их постели вместе с Пенелопой. Клитемнестра чувствует укол ревности.

      Она этой ночью точно не уснет. Клитемнестра тихо откидывает простыни и выходит из комнаты. Крадется на цыпочках, минуя факелы, от которых идет тепло, и добирается до мегарона. Зал уже должен покоиться, пустой и тихий, но там стоит Пенелопа и разглядывает фрески со светильником в руках.

      – Что ты тут делаешь? – спрашивает Клитемнестра. Ее голос эхом отражается от стен, тихий, как трепет крыльев летучих мышей.

      Пенелопа резко оборачивается, выставив вперед светильник.

      – Ой, – говорит она. – Это ты.

      – Не спится?

      Пенелопа трясет головой.

      – Они такие чудесные. У нас в Акарнании их мало. – Она то пятится, то подходит ближе, очарованная нарисованной стаей птиц. – Такие яркие, что даже жалко становится, что не ты сам их нарисовал.

      Клитемнестра никогда об этом не задумывалась. Она смотрит на воительниц с развевающимися волосами, которые атакуют кабана, и вспоминает, как девочкой часами засматривалась на эти изображения, мечтая стать такой же.

      Пенелопа, как обычно, будто бы читает ее мысли.

      – Но ты, глядя на них, наверное, всегда думала о том, как бы научиться охотиться и сражаться как они, да?

      – Верно.

      – Мы с тобой такие разные. Я предпочитаю смотреть на мир со стороны, а тебе нужно быть в самой гуще событий.

      – Почему ты остаешься в стороне?

      – Потому что мне так больше нравится. Может быть, я боюсь.

      Снаружи льет дождь. Им слышно, как капли барабанят по крыше, а в конюшнях ржут лошади. Пенелопа плотнее запахивает надетую поверх ночного платья накидку.

      – Я кое-что услышала сегодня на свадьбе, – говорит она. В ее темных глазах золотится что-то похожее на свет лампы, которую она держит в руках. – Сплетню.

      – Сплетню? – переспрашивает Клитемнестра.

      – Да. О происхождении Елены, – невозмутимо говорит Пенелопа.

      Клитемнестра устремляет на сестру строгий взгляд.

      – И что говорят люди? – спрашивает она. – Что Леду соблазнил Зевс в образе длинношеего лебедя?

      – Нет. Говорят, что он взял ее силой.

      Клитемнестра стискивает зубы, прикусив язык.

      – Это люди, ты же знаешь, – говорит она. – Им лишь бы злословить.

      Пенелопа с любопытством наклоняет голову.

      – Так кто же отец Елены?

      Клитемнестра подходит ближе. Сначала она думает соврать, но от Пенелопы так просто не отделаться.

      – Когда Леда была беременна, во дворце был один муж, – говорит она. – Чужеземец. Мне рассказывали братья. Вернее, Кастор,